Царство льда

«Значит, – спросил корреспондент «Геральд», – вы не сомневаетесь, что полюс будет обнаружен?»

«Это столь же очевидно, как и то, что мы нашли исток Конго, – ответил Петерман. – Надеюсь, полюс обнаружит экспедиция мистера Беннетта».

На этом интервью для «Геральд» было окончено. «Эти слова, – написал в заключение корреспондент, – стали своего рода благословением. Доктор произнес их, пока мы шли через сад от его дома к воротам. Вечерние тени постепенно сгущались, на старый город опускалась ночь. Казалось, Гота убаюкивает себя и погружается в сон».

Хотя Петерман в тот день отлично держался, в душе он ужасно страдал. Два года мучившая его маниакальная депрессия усилилась. Несколькими месяцами ранее, в мае 1878 года, он развелся со своей женой Кларой и через несколько дней, поддавшись порыву, женился на немке Тони Пфистер из Бернбурга. Его друзья и знакомые сочли этот поступок настоящим безумием, ведь он едва знал эту женщину, и через несколько недель стало очевидно, что новый брак долго не продержится.

Петерман страдал, страдала и его жена. Он скучал по привычной жизни с Кларой и их дочерьми, которые вернулись в Англию. «Его терзали муки совести, – писал один из его ранних биографов. – С каждым днем его меланхолия становилась все сильнее».

Нервы Петермана сдавали. Он не спал, не ел, не мог сосредоточиться. Он потерял волю к жизни. Он больше не играл на пианино и не следил за международными новостями в газетах. Казалось, даже работа перестала его радовать. Берлин начал затмевать Готу в качестве нового центра картографии, публикации карт и исследовательских дебатов. Петерман чувствовал, что сдает позиции, что теряет свое господствующее положение в отрасли.

25 сентября 1878 года его обнаружили повесившимся на собственной вилле. Очевидно, он давно планировал самоубийство, поскольку оставил записку, датированную тремя неделями ранее. В последние месяцы жизни он оставил своим друзьям много странных намеков, которые в ретроспективе оказались весьма пугающими.

Получив известие о гибели мужа, Клара из Лондона написала другу семьи: «Я часто думаю, как обстоят дела на вилле Петермана. Боже, все это кажется мне страшным сном». Ее постигла «ужасная судьба», но Клара все еще считала себя «его несчастной женой, которую он так сильно недооценил».

Петермана с почестями похоронили в тенистом парке на окраине Готы. Весь мир признал его своего рода мучеником от картографии. Нет никаких свидетельств, что в последние часы он размышлял об Арктике. У него на столе лежала недописанная статья о некоторых аспектах исследования Африки. И все же, даже затягивая петлю, он понимал, что судно, способное осуществить его сокровенные мечты, было на пути к Сан-Франциско, а оттуда – к полюсу.

Интервью газете «Нью-Йорк геральд» стало последним публичным выступлением Петермана.

Глава 12 Вторые шансы

Когда «Жаннетта» достигла экватора, море стало маслянисто спокойным. В его водах кишели мурены, черепахи и дельфины. Однажды утром на борт залетело несколько летучих рыб. «Как раз вовремя, – сказала Эмма, – чтобы подать их на завтрак».

В нескольких сотнях миль от берега Бразилии «Жаннетта» попала в сильный тропический шторм. В разгар бедствия, когда волны захлестывали на борт, оторвался грот-гик «Жаннетты». Огромный грот трепыхался на ветру, судно едва не переворачивалось. Делонгу и Даненхауэру, в конце концов, удалось закрепить оторвавшийся гик, но шторм бушевал всю ночь, из-за чего в каютах плескалась вода.

Эмма лежала на койке, крепко прижимая к себе маленькую Сильвию и ожидая «быстрой и легкой смерти». Корабль качало на волнах, и подаренные Эмме горшки с цветами один за другим падали на пол. В кромешной темноте она слышала, как «горшки по очереди ныряют в воду». На следующее утро, осматривая разрушения, Эмма поняла, что все переломанные цветы и расколотые горшки придется «предать океану».

Угрюмый плотник Альфред Суитман на скорую руку сделал из запасной балки новый грот-гик, и «Жаннетта» поплыла дальше. Чуть позже на палубу сели две певчие птицы, которых, похоже, потрепало штормом. Должно быть, эти небольшие птицы прилетели из Бразилии – никто на борту не смог определить их вид. Одна из них уселась прямо на короткие и жесткие волосы Даненхауэра. «Наверное, она решила, что это куст!» – рассмеялась Эмма. Измотанные, побитые штормом, птицы явно пролетели не одну сотню миль.

Две «маленькие гостьи» стали талисманами корабля и сразу всем полюбились. Их появление казалось всей команде знаком судьбы. Эмма забрала их к себе в каюту и попыталась вылечить: она давала им зерно, хлеб и старый сыр, но птицы не притрагивались к еде. Одна из них скоро умерла, вероятно от голода и усталости. Стюарт Сэмюэль сочинил стихотворение о ее «печальной судьбе». После торжественной церемонии он вложил стихи и мертвую птицу в бутылку и выкинул бутылку в море.