Царство ночи (ЛП)

— Притворяется мертвым. Когда опоссум слишком напуган, то ложится на бок с открытыми глазами и ртом и издает отвратительный запах, словно мертв уже несколько дней, отгоняя хищников, которые предпочитают свежатинку.

Нахмурившись, Ами снова посмотрела на зверька:

— Странная тактика.

Опоссум, услышав их голоса, вскинул к окну острую мордочку с приставшими к белому меху крошками, но вскоре вновь вернулся к еде.

— Жутковато. У него лапы как руки, а хвост похож на крысиный.

Маркус кивнул:

— Опоссум напоминает мне утконоса. Оба — эдакая смесь разных животных.

— А кто такой утконос?

Он прислонился к раковине, так и не выпустив руку Ами и задумчиво ее рассматривая.

— Австралийское млекопитающее, живет у рек и озер.

Разве это не всем известно? Утконос стоит в одном ряду с кенгуру, коалами, слонами и жирафами — необычными животными, которыми особо интересуются дети. Странно, что Ами о нем даже не слышала.

Вот и еще один пункт к миллиарду обыденных вещей, что для нее в новинку. Откуда же она такая взялась?

— Ами, где ты родилась?

Она отвернулась от окна.

Маркус не видел страха в ее глазах с той ночи, когда предложил отвезти к докторам в Сеть. Как ужасно сознавать, что сейчас именно он ее напугал.

Ами закусила нижнюю губу и отвела взгляд.

— Почему ты никогда не вспоминаешь о прошлом? — прошептал Маркус, поглаживая тыльную сторону ее ладони.

— Ты о своем тоже не распространяешься, — робко парировала она.

Он невесело усмехнулся:

— Моя жизнь — открытая книга. Про нее известно всем бессмертным и их аколитам, которые до отвращения часто обо мне сплетничают. Только не говори, что не знаешь. Ты уже упоминала о моем прошлом в ночь, когда мы вместе справлялись с первой волной вампиров.

Ами сочувственно взглянула на него из-под ресниц:

— Я знаю кое-что.

Маркус хотел высвободиться, но она крепко сжала его пальцы.

— Много?

— Только то, что поняла из разговоров Сета и Дэвида с Роландом.

Значит, друг действительно переживает. Кто бы мог подумать?

— И что именно?

— Что несколько лет назад ты потерял женщину, которую долго любил.

Маркус вздохнул, не желая это обсуждать. Но он понимал, что Ами не откроет ему своего прошлого, если он не расскажет о своем.

— Если тебе что-то говорили Сет, Роланд и Дэвид, то они наверняка выражались намного тактичнее остальных. Уже поздно, давай я приготовлю ужин, и мы пообщаемся.

Ами кивнула и отпустила его руку.

— Я нарежу салат.

— Нет, пусть Роланд и исцелил твои раны, но ты уже потеряла много крови. Ами, тебе надо отдохнуть.

— Я в порядке.

Она лгала, но никогда бы в этом не призналась, так что Маркус воспользовался запрещенным приемом:

— Пока я готовлю, ты посидишь или полежишь, лучше у меня на виду, или можно быстренько смотаться в Сеть, чтобы сделать переливание.

Ами побледнела, поджала губы и, выйдя из кухни, вернулась со стулом из столовой. Поставив его у раковины, она села и скрестила руки на груди.

Маркус едва сдержал улыбку. Ами наверняка разъярится, если он признается, что она прекрасна в своей злости.

— Почему ты так ненавидишь Сеть? — спросил он, налив в кастрюлю очищенной воды и поставив ее на огонь.

— Никакой ненависти, мне просто не нравятся врачи, я им не доверяю, — ответила Ами, осторожно подбирая слова.

— Как и большинство бессмертных постарше, — хмыкнул Маркус.

Затем достал из холодильника горшочек с домашним соусом для макарон, который они вместе приготовили раньше, поставил его на соседнюю горелку и начал выкладывать на стол органические овощи из контейнера.

Все стражи рано или поздно становились вегетарианцами, так как пища, повышающая кровяное давление, холестерин и вызывающая сердечную недостаточность, рак, диабет, синдром Альцгеймера и другие болезни, причиняет вред и бессмертным. Вирус их лечит, однако требует большего потребления пакетированной крови, запасы которой пополняются донорами: аколитами, их родными и сотрудниками Сети. Нельзя же пользоваться их великодушием слишком часто. К тому же, в отличие от людей, стражи ощущают вкус химикатов в неорганической пище.

— Почему они не жалуют врачей?

— Ты б не спрашивала, если б знала, насколько примитивной была медицина в Средние века. Большинство ран и недугов лечились пиявками; эскулапы обривали головы и устраивали кровопускание, дабы избавиться от «внутренней гнили».

Ами в ужасе округлила глаза:

— И ты разделяешь их чувства? Ты ведь … один из старших?

Маркус снова улыбнулся — рядом с ней он только и делал, что улыбался.

— Все в порядке. Можешь смело называть меня старпером.

Она пренебрежительно махнула рукой:

— Что такое восемьсот пятьдесят лет, плюс-минус десять?

Маркус расхохотался и с любопытством взглянул на нее, одновременно промывая овощи.

— Тебя не тревожит такая большая разница в возрасте между нами?

Мда, вопрос совсем не выдает его переживаний. Ни капельки.

Ами пожала плечами:

— Нет, а должна? Я старше, чем выгляжу. Тебя это беспокоит?

— Я немного о другом, но твою точку зрения понял. — Он вытер руки полотенцем и вытащил картофелечистку и любимый нож. — А по теме: я не боюсь и не презираю врачей, потому что на мою жизнь повлияли две особенные женщины.