Царство полуночи

Стало жутко, как во время грозы, когда грохочет гром, а молнии рассекают небосвод огненными зигзагами.

Страх не остановил Доун, ее неудержимо влекло сюда — не в первый, и, пожалуй, не в последний раз.

Она шагнула в сумрак кабинета. На обширном столе в кованом подсвечнике одиноко мерцала свеча. Язычок пламени отражался на блестящей поверхности, там, где шрамом темнела глубокая вмятина, будто след от лезвия топора — напоминание о прошлом Голоса. Он никогда не рассказывал эту историю. И не расскажет.

Огонь свечи подрагивал в такт ударам ее сердца.

— Иона?

Молчание. Она огляделась: безмолвные книги, тяжелые шторы, огромный телевизор — все окутывала дремота.

Вот и портреты остальных женщин.

Доун остановилась перед холстом с тщательно выписанными языками пламени, сморгнула и посмотрела на картину еще раз. На полотне — как и прежде в холле — возник чей-то образ.

На фоне огня красовалась незнакомка: она глядела в сторону, красный плащ скрывал ее фигуру, а длинные растрепанные волосы — лицо. И цвета, и атмосфера картины напоминали портрет над каминной полкой.

Словно зачарованная, Доун медленно приблизилась к полотну.

Комната наполнилась запахом жасмина. Вновь прозвучал низкий, мелодичный смех. Свеча на письменном столе погасла.

Очутившись в кромешной темноте, охотница мгновенно присела: неизвестно, что ее ожидает. Оглушительно хлопнула дверь. Доун побежала на шум — поздно, выход перекрыли.

Что задумал Голос? Решил подчинить ее себе через страх?

— Ш-ш-ш… — прошептал босс откуда-то справа, пока она дергала круглую ручку. — Тише, Доун.

Казалось, он стоял в углу, около книжного шкафа, как будто обретя плоть и кровь.

Однажды Иона уже являлся ей, чтобы заманить в Лос-Анджелес, но Доун оказала ему яростное сопротивление. Потом он утверждал, что не планировал ее обманывать, что все вышло случайно… Так или иначе, его тактика сработала. Конечно, она не представляла, как он выглядит, он не показался ей. Она не видела его отражения в зеркале, хотя прикосновения были весьма реалистичными. Себя видела, а Лимпета — нет. Только чувствовала, как скользят по телу его руки и губы.

Доун застыла на полу, вжавшись в дверь, напряженно ловя шелест шагов Ионы.

Обычно он предпочитал овладевать ею, играя разумом, а не телом. Как же он поступит сегодня?

— Я ждал тебя, — сказал Лимпет. — Так долго…

Без колонок его голос звучал… странно… Не слишком низко и без иностранного акцента… Почему? Неужели так влияла аппаратура? Но она слышала, как он говорит вживую! Она помнила его тембр, произношение, интонации…

— В чем дело? Или ты рассказываешь, или я ухожу.

— Просто верь мне.

Его одежда зашуршала совсем близко.

Доун озарило: неужели Голос осмелел и наконец отбросил маскарад?

Кровь закипела, тело обрело легкость, ум — ясность, дыхание выровнялось.

— Отвернись — прозвучало на расстоянии вытянутой руки.

Опять игры! Их игры…

По коже побежали мурашки, но скорее от необъяснимой тревоги, чем от желания. Впрочем, страх и страсть прочно связаны между собой. Она же это любит! К чему неуместные сомнения? Она же смирилась, что инициатива принадлежит Голосу. Бурный секс всегда приводил Доун в состояние равновесия. Почему бы нет?

Прежде чем она успела вымолвить хоть слово, ее охватил холодный жар, как будто тесное кольцо ледяного пламени. Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой.

Очередные штучки Голоса?

Почему-то ей стало неприятно и страшно.

Его дыхание почти касалось лица. Внезапно девушка уловила слабый аромат жасмина и все поняла: Иона и пальцем ее не тронул, связал ее кто-то из Друзей.

— Расслабься, — прошептал он. — Я хочу, чтобы ты расслабилась.

«Какая разница! — убеждала она себя. — Все нормально. Тебе же станет лучше, к чему сопротивление?»

Пульс зачастил, по венам разлилось тепло.

Шелковый шарф скользнул по лбу и закрыл ей глаза.

Плотную, мягкую ткань завязали крепким узлом. Шарф сдавил голову, словно тугой стальной обруч. Глухо стучало в висках, тело дрожало, посылая в мозг загадочный сигнал, который Доун не могла расшифровать.

Мир окутала тьма; ритмично пульсировало сердце. Сомнения окончательно исчезли…

Запертая дверь содрогнулась от мощного удара. Потом еще и еще… Кто-то яростно крушил толстое дерево. Внезапный грохот напугал Доун.

Точно из глубокого колодца, до ее ушей долетали тонкие умоляющие голоса, взывавшие: «Калин, Калин, хватит, перестань…»

Неожиданно сзади раздраженно выругался Иона:

— Калин, какого черта! Почему ты не с сестрами?! Уходи!

Доун почувствовала, что свободна, — ледяной огонь разомкнул объятия. Скрипнул замок, дверь с шумом распахнулась. Высокие своды холла огласил дикий визг, а потом чей-то сердитый вопль.

— Убирайтесь! — закричал Лимпет.

Гам и вой пронесся из холла через весь дом и канул в небытие — или где там обитали Друзья.

Что-то было не так… Точнее, все было не так. Следовало бы убраться отсюда прежде, чем…

Она попятилась назад, подальше от Ионы, и потянула повязку, но снять не успела — Голос поймал ее за руку.

Живой, настоящий…