Царство Проклятых

Гнев не выражал любви или привязанности ко мне, сказал лишь только то, что мы хорошо подходим друг другу. В этой его фразе была правда, хотя такая формулировка отсутствовала в моих романтических мечтах.

Я достаточно хорошо его знала, чтобы понимать, что он никогда ни к чему не будет меня принуждать или вмешиваться в мою свободу воли, и, по крайней мере, я точно не буду привязана к дьяволу. Я не могла перестать думать о том, был ли у него кто-нибудь, на ком он предпочел бы жениться. До того, как я случайно призвала его и обручила нас, вполне возможно кто-то уже был как в его постели, так и в его сердце. Та, о ком он, возможно, думает сейчас. Когда мы впервые встретились, он совершенно ясно дал понять, как сильно ненавидит ведьм. Даже если со временем его чувства ко мне немного оттаяли, этого вряд ли достаточно для того, чтобы он искренне полюбил меня. Будет ли у него любовница, если мы до конца сочетаемся брачными узами?

Мне не понравились неприятные ощущения, связанные с этими мыслями.

Как бы я ни старалась успокоить сознание, я не могла перестать думать о страстном свидании в лагуне, а затем на пороге его спальни. Его руки на моем теле, моя спина, прижатая к стене, его язык, требующий моего… в те моменты я чувствовала его настоящего.

Но это совсем не означало, что он был таким. По множеству причин. Страсть и похоть не могли стереть недоверия между нами и раскрыть секреты, которые мы оба хранили. Хорошие отношения строились на прочном фундаменте честности, а я даже не знала его настоящего имени.

Помимо того, что Гнев, возможно, никогда не позволит себе полюбить меня, я не была уверена, что сама до конца позволю себе полюбить его. Спать с ним, несомненно. Выйти замуж, возможно. Но смириться и принять его таким, какой он есть, со всеми его тайнами? Я не ручаюсь.

«Богиня, помоги мне». Это было ужасно.

Да, я хотела заключить брак по расчету с Гордыней. Но только потому, что это давало возможность попасть в его Дом и разобраться, как убийство его жены могло быть связано с убийством Виттории. Связать себя с Гневом… Я не была уверена, что это как-то поможет в моей миссии. Во всяком случае, то, что пока приходило мне в голову, только еще больше все усложняло.

Я упала на кровать и призвала Источник. Магия откликнулась почти мгновенно, счастливая и готовая к применению, но тут я слегка растерялась. Я создала сад из горящих золотисто-розовых цветов и подняла их под потолок, когда снова задумалась о двух принцах, которыми теперь были заняты почти все мои мысли.

Я ничего не знала о Гордыне, кроме того, что он был дьяволом. Гнева я начала понимать немного лучше, и боль потери слегка утихала, когда он был рядом. Он не стирал воспоминания о моем близнеце – никто и никогда не смог бы этого сделать, – но в его присутствии я ощущала некое подобие спокойствия от наших споров.

Я отпустила магию, цветы пламени медленно начали угасать. Я наблюдала, как лепестки превратились в почерневшие угольки, они опустились и погасли еще до того, как коснулись ковра. Со вздохом я поняла, что слишком расстроена, чтобы восторгаться самым впечатляющим проявлением своей магии.

Меня беспокоили не брачные узы, а осознание того, что моей семье не удалось вытащить меня из глубины моего горя, а вот принцу демонов удалось.

Иногда я ненавидела его за это, но большая часть меня была благодарна ему за нежелание мириться с тем, что мой огонь угасал. Он подкалывал, провоцировал и дразнил, пока мне не хотелось ничего, кроме как схватить его за шею и придушить. И эта злость была гораздо лучше того призрака горя и печали, в которого я превратилась.

Это была очень долгая и беспокойная ночь, и этот мир никак не облегчал мои терзания. Я дважды вставала, подходила к двери, моя рука зависала над ручкой, но затем здравый смысл приводил меня в чувства и я возвращалась в кровать.

Я здесь лишь для того, чтобы узнать правду о сестре. Чем больше я думала о Виттории, тем легче было отказаться от других желаний. И когда этих мыслей становилось недостаточно, я снова погружалась в Источник, создавая множество пылающих цветов разного размера. Я практиковалась гасить одни цветы, увеличивая интенсивность пламени других.

Когда незадолго до восхода солнца принесли платье, вместе с кольцом из оливковой ветви, которое Гнев подарил мне еще в мире смертных, я с радостью открыла сверток, хотя и чувствовала себя, как в тумане. Платье состояло полностью из черного кружева, с длинными обтягивающими рукавами и пышной юбкой, и было далеко не скромным. По бокам тянулись вырезы от верхней части ребер до талии. Открытые края были украшены мерцающими золотыми узорами, напоминающими цветущие виноградные лозы. А сквозь растительность извивались змеи. Искушение – вот как следовало бы назвать это платье, если бы одежде давали имена.

Мы вошли в темно-изумрудный вестибюль у тронного зала Зависти, оказавшись посреди моря знати, одетой в различные оттенки темно-зеленого шелка и бархата, и невозможно было не понять, что мой наряд выбран Гневом не случайно.