Царство Солнца. От Птолемея до Эйнштейна

В 1611 г. Галилей отправился со своим телескопом в Рим и позволил людям, в том числе и церковным иерархам, смотреть в него. Они были изумлены, и на многих это произвело хорошее впечатление. Однако некоторые решительно возражали, исходя из принципов астрологии. Они говорили, что, раз эти новые объекты человек не может видеть без специальной трубы, значит, с момента создания мира они влияли на жизнь людей, хотя те об этом не знали. Они говорили, что Бог не был бы  настолько несправедлив, чтобы допустить подобное положение. Следовательно, он не стал бы создавать Юпитеру невидимые спутники, а значит, их там и нет.

Когда Галилей предложил им посмотреть в телескоп и увидеть все самим, они отказались.

С подобной позицией спорить  невозможно, однако Галилей не мог не смеяться над этими упрямыми дураками — и,  естественно, нажил себе множество новых врагов.

Однако Галилеев «Звездный вестник» с энтузиазмом встречали по всей Европе, и  телескопы входили в моду. В Германии  Кеплер получил от Галилея телескоп (Кеплер как раз опубликовал книгу со своими  первыми двумя законами) и начал наблюдать за небом — насколько ему позволяло его  плохое зрение. Он также улучшил конструкцию телескопа и начал научное изучение работы линз. На самом деле он основал науку  оптику. Другие астрономы тоже получали  телескопы или сами их изготавливали.

ФАЗЫ ВЕНЕРЫ

Галилей на этом не остановился. Он дал солнечному свету пройти через телескоп,  отбрасывая изображение на белый экран (поначалу он попробовал смотреть на само  Солнце и чуть не ослеп). Таким образом он  увидел на Солнце пятна! Это не было  настоящим открытием, потому что бывают такие моменты, когда пятна на Солнце так  велики, что их можно увидеть невооруженным глазом. Однако такое случалось очень  редко, и люди, которые их видели, решали, что им это кажется из-за того, что Солнце  слепит глаза.

Однако между 1610-м и 1612 гг. Галилей с помощью телескопа увидел  многочисленные пятна и тщательно их описал. Он  заметил, что они движутся но Солнцу, и заявил, что Солнце, как и Земля, вращается вокруг своей оси.

Это было самой дурной вестью для  сторонников системы Птолемея. Из всех идеальных небесных тел Солнце, конечно, было самым главным. Однако некий Галилей утверждает, будто на его поверхности есть пятна, кляксы и дефекты! Не может быть! Он, конечно, пользуется плохими линзами. Или, может быть, это дьявол вводит его в заблуждение.

Затем Галилей посмотрел на Сатурн и заметил в нем нечто странное. Однако  Сатурн отстоял от Земли дальше всех  известных тогда планет, а телескоп Галилея был небольшой. Он не смог разобрать, что именно видит, — и потому не открыл  кольца Сатурна.

Но самое важное открытие все еще  оставалось впереди. Оно было сделано так. Все были согласны с тем, что планеты светятся за счет отраженного от Солнца света.  Например, в случае Луны это было очевидно. Когда Луна находится относительно Земли на противоположной стороне от Солнца, мы видим ее освещенную поверхность, и тогда у нас полнолуние — или почти полнолуние. Когда она оказывается между Землей и  Солнцем, мы видим в основном неосвещенную сторону. Тогда она уменьшается до  полукруга света и даже еще меньше, становясь все более и более тонким серпом.

То же самое должно происходить и с любым другим небесным объектом, который оказывается между Землей и Солнцем. Происходит ли это с Венерой? Согласно эпициклам, установленным системой  Птолемея, Венера всегда оставалась между  Землей и Солнцем и никогда не становилась больше полумесяца. Согласно системе  Коперника, Венера в течение каждых  полутора лет уходила за Солнце и тогда должна была становиться «половиной Венеры», а затем и «полной Венерой».

Конечно, невооруженным глазом нельзя было определить, бывает ли Венера полной или нет, А с помощью телескопа?

Галилей стал наблюдать за этой планетой через свою трубу и после определенного  периода наблюдений все сомнения рассеялись.  Венера меняла свои фазы точно так же, как это делала Луна, включая половину и полную фазу. Более того, когда она была полумесяцем и находилась по нашу сторону от  Солнца, ее видимый размер был в сорок раз  больше того, который наблюдался в полной фазе, когда она была по другую сторону от Солнца.

Это стало последней каплей. Стало очевидно, что Птолемей ошибался, а Коперник был прав.

Однако Галилей начал осторожничать. Сначала он объявил о своем открытии в письме к Кеплеру с помощью анаграммы, то есть набора букв, казавшихся  бессмыслицей. Однако когда буквы располагались в нужном порядке, то они составляли  латинскую фразу, которая в переводе звучит так: «Мать любви подражает форме Цинтии». («Мать любви» — это, конечно, Венера, а «Цинтия» — это одно из поэтических  наименований Луны.)

Таким образом, Галилей надеялся  отложить реальное заявление до того момента, когда дела пойдут лучше, — однако, если бы тем временем тот факт открыл  кто-нибудь другой, у него осталось бы  доказательство того, что его собственное открытие было сделано раньше.