«Царство свободы» на крови. «Кончилось ваше время!»

Горликов с тоской посмотрел на дальнюю стену, где висела портупея с кобурой. Увы, далеко!

— Что празднуем? — поинтересовался Покровский. — Какую-нибудь награду за доблестное уничтожение безоружной деревни?

Хозяин вскинулся было, но нарвался на пронзительный взгляд гостя и понуро опустил голову.

— Не стыдно? — Покровский покосился на фотографию парочки. — Вы же русский офицер. Какого года выпуска?

— Шестнадцатого, — Горликов справился с собой и теперь смотрел на визитера.

— Следовательно, присягу Императору давали. А теперь служите каким-то прохиндеям. Да еще и с усердием служите. На Великой войне вели себя так же? Или там по тылам отсиживались?

Ответа не было, поэтому после некоторой паузы Покровский продолжил:

— По моим сведениям, вы меня искали. В тайге не довелось встретиться, вот, пришлось заглянуть в гости. Итак, чем могу служить? Вернее, чему обязан столь пристальным вниманием?

— Сами знаете, — буркнул Горликов.

— Ну-ну. Интересно выслушать вашу версию.

— Какую версию? — вдруг вскинулся капитан. — Вы поезд ограбили, людей убили. И, по-вашему, это пустяки? Вот вы говорили про меня, а сами? Вы же тоже офицер, сколько знаю, кадровый, да еще и Георгиевский кавалер. А превратились в разбойника, которым людей пугать. И после этого еще пытаетесь стыдить других!

— Я, в отличие от вас, присяги не нарушал. Режим ваш — беззаконный. Уничтоженные мною — солдаты другой державы, проще говоря — интервенты, и здесь им нечего делать. Чужой солдат — однозначно оккупант и как таковой подлежит немедленному уничтожению. Да и деньги, к вашему сведению, мне нужны не для себя, — отчеканил Покровский. — Вам не понять. Вы — пес нынешнего режима. Хотя режим этого не ценит. Вон как живете. Даже жена от вас ушла.

Покровский судил по фотографиям и обстановке и был прав. Горликов дернулся в очередной раз, словно от удара под дых, и опустил голову.

— Впрочем, так даже лучше. Вы людей убили. Тех, кто предоставил мне кров. Аким!

Стоявший за спиной хозяина здоровяк шагнул вперед, схватил Горликова за голову и резко повернул. Хрустнули позвонки, тело капитана дернулось и сразу обмякло.

— Все. Уходим.

3

Улица бурлила толпой. Люди шли и шли, целеустремленно, густо, забив и тротуары, и проезжую часть. Над головами свисали в безветрии красные знамена и написанные на красном же лозунги.

Пока шествие происходило мирно, без битья стекол и разграбления лавок, но мало ли в какую сторону повернут мысли и чаяния людского стада?

— Всем сотрудникам милиции срочно на выход! Направляемся в центр. Надо прикрыть хотя бы административные здания. На месте остается только наряд. Не забывайте оружие!

Последнее напоминание являлось излишним. Без оружия чувство незащищенности подступало с такой силой — хоть вообще на улицу носа не высовывай. Ограбят среди бела дня, и еще хорошо, коли просто ограбят. А уж любого милиционера просто убьют — как сторонника и сторожевого пса порядка. Пусть милиция считается народной. Только ведь преступники — тоже часть народа. Пусть не лучшая его часть…

Люди часто ненавидят тех, кто пытается ограничить их свободу делать все, что только заблагорассудится. Даже если подобные действия наносят ущерб другим.

— Николаев! Тебе что? Особое распоряжение требуется?

— Это… Сами говорили, заниматься лишь убийством американца.

— Считай, разрешен краткий перерыв. Сам знаешь, людей маловато. Не дай бог…

Веру никто официально не запрещал. И одновременно негласно преследовалось все, с ней связанное. Иногда — под угрозой репрессий, когда речь шла об официальных лицах. Положено было не верить, точнее, верить в материалистический марксизм, а не то… Безработных хватает.

Но бывают ситуации — помянешь и Бога, и его вечного антипода, и еще многое другое, находящееся за любыми гранями приличия. Или того, что в старые несвободные времена считалось приличием.

Оставалось выругаться про себя и выполнять распоряжение. Но дело ли следователя стоять в оцеплении, подобно простому постовому милиционеру?

Транспорта в распоряжении управления имелось мало. Пара автомобилей, один из которых чинился вечно, с самого попадания в участок, а второй принадлежал начальнику, несколько разнообразных пролеток, — пожалуй, и все. Если не считать конюшни с лошадьми. А подавляющему большинству сотрудников традиционно приходилось идти пешком.

Хорошо, от здания управления до центра улицы были практически пусты, манифестация двигалась от рабочих районов, и добраться сумели без особых преград и происшествий.

Разномастно одетая цепочка представителей правоохранительных органов отнюдь не смотрелась всевластной охраной закона. Так, какими-то народными дружинниками или еще чем-то несерьезным. Но уж как есть.

— Лука Степанович! Тут интересная вещь получается, — Суханов встал рядышком с непосредственным начальником.

— Ты о чем?

— Об убитом офицере.

— Это… А что там вообще?

Занятый непосредственным поручением, Николаев лишь краем уха слышал об очередных происшествиях.