Царство сынов Солнца (илл. с альфа-каналом)

На большом камне-подставке жрецы уложили маленького черного ламенка, без единого пятнышка на гладкой и мягкой шкуре. Молниеносный удар жертвенного ножа, и в руках жреца уже трепещут сердце и легкие священного животного. Ни один орган не поврежден. Это большая удача и хорошее предзнаменование. Верховный жрец внимательно следит за тем, как жрец с ножом читает волю Солнца. Она записана в капризном узоре красных прожилок на розово-бледных, все еще чуть-чуть вздрагивающих легких ламенка. Но вот из рассеченного тела хлынула кровь, и ламенка отнесли к жертвенному огню, вспыхнувшему прямо от лучей-Солнца. Только инки владели этим секретом. Отсюда, превратившись в пепел, ламенок уйдет к Отцу-Солнцу.

Теперь уже не только площадь, а и весь огромный город знал, что на севере живут народы, с нетерпением ожидающие прихода сынов Солнца, что там, за землями чинчей, сапа инку ждет великая победа, которая обрадует Отца-Солнце.

И снова площадь приутихла. Толпа вассалов расступилась, пропуская через Кусипату цепочку шагавших парами маленьких детей, одетых во все белое, — цвет одежды уходящего к Солнцу человека. Их сопровождали жрецы инки и закутанные в длинные покрывала «невесты Солнца», распевавшие гимн счастья встречи с Солнцем. На лицах детей застыла странная гримаса одурманенного кокой человека, воспринимающего как во сне что-то торжественное и грандиозное, радостное и непонятное. Они прошли через всю огромную площадь, чтобы навсегда покинуть Пуп великой страны сынов Солнца…

И снова взрыв всеобщего ликования потряс каменные громады Куско.

Солнечный, огонь, принявший от людей священного ламенка, бережно перенесли в Кориканчу и дом Акльей. День и ночь его будут охранять, пока ровно через год наступит такой же день, и Инти снова зажжет свой огонь, и все повторится в строгой последовательности извечного порядка, установленного Солнцем…

Ровно девять дней продолжалось обильное возлияние и неуемное потребление пищи. Золотой трон Единственного приковывал к себе благодарные взгляды курак и полководцев. Теперь возвратными тостами, парными сосудами обменивались и сами кураки, и полководцы, похваляясь друг перед другом своими подвигами, своим происхождением или богатством. Однако никто не забывал превозносить мудрость и доброту сынов Солнца и Единственного, сумевшего всех примирить; даже смертельные враги стали добрыми соседями и верными вассалами сынов Солнца. Наконец произошло то, чего ожидали с великим нетерпением: в центр площади вышли сыны Солнца. Четыреста отважных воинов. Четыреста непобедимых мужей. Четыреста одинаковых плащей-накидок. Четыреста пар стройных ног, обутых в сандалии. Все одного роста, подтянутые, стремительные. Короткая стрижка и золотые диски в мочках ушей — знак принадлежности к клану правителей — завершали их царский наряд.

И только узкие налобные повязки с короткой бахромой были разными. Красная с перьями птицы корикэнкэ — у Единственного. Желтая — у наследника престола. Остальные были сплетены из разных цветных полос.

И вдруг на площади возникла живая цепь: рука в руку — первый с третьим, рука в руку — второй с четвертым, рука в руку — третий с пятым, рука в руку — четвертый с шестым… Четыреста пар рук — четыреста звеньев живой цепи.

Цепь колыхнулась. Нет, она не шагнула, а только качнулась назад, чтобы тут же сделать шаг вперед — все четыреста одновременно. И опять качнулась назад, и снова шагнула вперед, едва приметно ускоряя движение. Лица стали суровыми. Уже не легкость, а необоримая мощь управляла безукоризненной шеренгой. В такт тяжелому шлепку сандалий поплыла над площадью суровая песня, напоминавшая могучий, устрашающий рев морских раковин. И по мере того как убыстрялось движение танцоров, нарастала мощь многоголосого хора.

Но вот живая цепь стала сворачиваться в огромную спираль, в центре которой оказался трон Единственного. И тогда все увидели: Единственный, только что танцевавший во главе шеренги сынов Солнца, уже восседает на троне в золотом одеянии старшего из сынов Отца-Солнца…

…Наблюдатель видел, как наутро десятого дня по двум главным дорогам, уходившим на север и на восток, шли пестрые колонны вассалов. Такие же колонны, шагали на юг и на запад, но он никогда не увидит их, потому что предназначенное ему сынами Солнца место было здесь, и здесь он проведет ровно столько лет, сколько ему позволят его зоркие глаза и накопленный годами опыт. Потом он вернется домой, к своему айлью, но только никто не знает когда…

Глава V. Почему инки боролись с грамотностью

^{Кипукамайок. Рисунок из хроники Гуамана Помы}

Тауантинсуйю было самым неграмотным из всех государств древнего мира, аналогичных по уровню социально-экономического развития. Все население страны было неграмотным в буквальном понимании этого слова, а последнего грамотного тауантинсуанца просто сожгли на костре. И сожгли именно за то, что он был грамотным. Да и как можно быть грамотным, если нет письма?