Царство

Северянин тут же шагнул от дороги, освобождая путь всадникам, за ним последовал и я, закрыв соратника щитом с правого, незащищенного бока. Но вражеские лучники уже перенесли огонь на ливонцев. Всхрапнул, сбился с шага поймавший стрелу в грудь конь оруженосца; дико взвизгнул, упал раненый в шею скакун следующего позади сержанта, преградив путь остальным полубратьям. А мгновение спустя пала и лошадь Дитриха, чудом не подмяв собой наездника, вылетевшего из седла прямо под ноги радостно завопившим эстам.

– Се-е-е-е-ве-е-е-р!!!

Плевать, что язычники эсты наши потенциальные союзники, а католики крестоносцы – смертельные враги: сейчас все с точностью до наоборот! Последние по воле судьбы стали нашими соратниками, братьями по оружию. И пусть вынужденно, но мы должны помочь ливонцам ради общего спасения.

Я вырвался вперед, лихо рубанув по деревянному, оструганному и обугленному на конце колу, отведя вражеское оружие в сторону, и тут же протаранил щитом державшего его чудина. Противник упал спиной в грязь, а следующий рванул ко мне, держа в руках занесенный для удара топор. Присев на коленях и подняв над головой щит, я полоснул клинком по незащищенному животу вскрикнувшего от боли врага и тут же выпрямился, приняв на защиту укол настоящего копья. С ходу рубанул в ответ, силясь отвести древко в сторону, но атаковавший эст (уже третий!) умело отдернул оружие, проваливая меня в удар.

И тут же уколол в ответ.

– А-а-а-а-а!!!

Широколезвийный листовидный наконечник вражеского копья задел мои ребра уже вскользь, прорезав стеганый кафтан, заставив меня непроизвольно вскрикнуть от боли. Правда, за миг до того я успел дернуться влево и практически уйти от вражеской атаки. Практически.

Зато боль меня подстегнула.

– Н-н-н-а-а-а!!!

В этот раз клинок все-таки попал по древку копья у самого наконечника, отведя оружие противника в сторону, а в следующий миг я стремительно шагнул чудину навстречу, одновременно выбросив правую руку в длинном выпаде. Зауженный у острия романский меч впился в горло захрипевшего эста, практически без сопротивления погрузившись в его гортань чуть ниже кадыка.

Совершенно не вовремя подумалось о том, что я очень удачно заменил саблю (вызвавшую бы слишком много вопросов к «новгородцу») именно капетингом, а не устаревшим каролингом с чересчур широким и не всегда заточенным острием, не слишком удобным для уколов. Он, однако, все еще имеет хождение на Руси… А следом голова моя взорвалась чудовищной болью в левом виске, и в глазах потемнело, а пришел в себя я уже лежа в грязи, сбитый с ног размашистым ударом вражеского кола. Именно ударом – профессиональный, точный укол бы я не пережил, а тут просто долбанули, словно битой.

Рубанувший по воздуху перед собой Микула отогнал отправившего меня в нокдаун противника и замер над моей бренной тушкой. Замер, полуокруженный четырьмя эстами с кольями в руках, пока не решающимися атаковать. Короткой паузой я воспользовался, чтобы осмотреться, и глухо ругнулся сквозь зубы. Чудины, напавшие на конвой с хвоста, уже набросились на прикрывающих арбалетчиков сержантов, на моих глазах свалив коня одного из полубратьев, всадив в грудь животного сразу два кола. Орденские же стрелки перенацелились на атаковавших их эстов, а из щитов, прикрывающих их спины, торчит уже по одной, а то и по две стрелы. Самый же неудачливый арбалетчик распластался на земле с пробившей горло стрелой, застряв одной ногой в стремени. Зато бежавшие к Дитриху чудины замедлились из-за нашей с Микулой атаки, позволив трем сержантам успеть прорваться к оруженосцу и прикрыть его щитами.

Вроде не все так плохо…

Я поднялся на ноги одновременно с началом атаки копейщиков, налетевших на северянина. Одновременно два укола в щит его даже не пошатнули, атаку третьего ворога (у которого из кола торчит внушительный заостренный штырь) порубежник умело парировал ударом клинка. А вот четвертый выродок уже крутанул свое дреколье, готовый приложить им сбоку по голове Микулы – точно так же, как несколько мгновений назад приложил мне самому.

– Получай!

Перехватив меч за лезвие, я метнул его с шести шагов, словно дротик, чуть наклонив к земле, и острие клинка вонзилось в живот моего обидчика, не дав ему оглушить друга. Секундой спустя вырвав из ножен и кинжал, я перехватил его за лезвие и тоже бросил. Только в этот раз угодил рукоятью куда-то в район рта эста с полукопьем, но все же сумев ошеломить его. Понадеявшись успеть, я ринулся к дезориентированному врагу с одним лишь щитом, в то время как Микула обрушился на оставшуюся пару чудинов с неотвратимостью штормовой волны.

Шаг, другой, третий! Но мой отчаянный рывок к эсту за время форы, подаренной неудачным броском, не имеет успеха: враг вовремя опомнился и выставил прямо перед собой кол со штырем. После чего отступил назад на два шага, оскалив рот в гримасе ярости… Замер на мгновение и я, прикрывшись щитом. А после рванул в сторону к сраженному собственным мечом эсту, одновременно уходя от укола врага.