Царствование императора Николая II

Быть может, если бы С. Ю. Витте был менее пессимистично настроен и если бы он попытался оказать сопротивление раньше, на каком-либо другом пункте, приберегая его для последней уступки, доказывающей «добрую волю», – можно было бы избежать и уступки южной половины Сахалина.

«Мало кто теперь считает, – писал в 1925 г. американский исследователь эпохи Т. Деннетт, – что Япония была лишена плодов предстоявших побед. Преобладает обратное мнение. Многие полагают, что Япония была истощена уже к концу мая и что только заключение мира спасло ее от крушения или полного поражения в столкновении с Россией».[88]

Такое же мнение с большой энергией защищает в «Итогах войны» и А. Н. Куропаткин, едва ли лично заинтересованный в том, чтобы предсказывать возможность победы сменившего его генерала Линевича.

Для государя внезапное согласие японцев на его условия было не менее неожиданным, чем для участников Портсмутской конференции (с тою разницей, что он желал их отклонения). «Ночью пришла телеграмма от Витте, что переговоры о мире приведены к окончанию.[89] Весь день ходил как в дурмане», – записал он 17 августа. «Сегодня только начал осваиваться с мыслью, что мир будет заключен и что это, вероятно, хорошо, потому что должно быть так…» – отмечал он на следующий день.

В своем дневнике великий князь Константин Константинович 22 августа записал (со слов королевы эллинов Ольги Константиновны): «Государь, посылая Витте в Америку, был настолько уверен в неприемлемости наших условий, что не допускал и возможности мира. Но когда Япония приняла наши условия, ничего не оставалось, как заключить мир… Теперь, по выражению видевшей Его и Императрицу Александру Федоровну Оли, они точно в воду опущены. Наша действующая армия увеличивалась, военное счастье наконец могло нам улыбнуться…»

Государь сделал все от него зависевшее для доведения войны до непостыдного конца. Внутренние смуты в сильной степени парализовали русскую мощь. Отказаться вообще от ведения переговоров было невозможно и по международным, и по внутренним условиям. Начав переговоры, нельзя было отказать в уступке Порт-Артура или Кореи (которую Россия соглашалась уступить и до войны!). Президент Рузвельт, император Вильгельм, русский уполномоченный Витте – все требовали дальнейших уступок, и только государь своей твердостью предотвратил худшие условия мира.

Россия войну не выиграла; но не все было потеряно: Япония ощутила мощь России в тот самый момент, когда она уже готовилась пожать плоды своих успехов. Россия осталась великой азиатской державой, чего бы не было, если бы она для избежания войны малодушно отступила в 1903 г. перед японскими домогательствами. Принесенные жертвы не были напрасными.

Еще долгие годы Япония – обессиленная борьбой в гораздо большей степени, нежели Россия, – не могла возобновить свое поступательное движение в Азии: для этого понадобились революция в Китае, мировая война и русская революция…

К последним месяцам войны, когда государю приходилось одновременно вести борьбу и против внешних, и против внутренних врагов, вполне применимы слова Посошкова, сказанные два века ранее о другом царе, который вошел в историю с именем Великого, хотя и ему не удалось достигнуть всех поставленных им целей: «Великий наш монарх о сем трудит себя, да ничего не успеет, потому что пособников по его желанию немного: он на гору аще и самдесят тянет, а под гору миллионы тянут: то како дело его споро будет?»

Император Николай II, хотя и «миллионы под гору тянули», «успел» закончить войну так, что Россия осталась в Азии великой державой.

Глава 3