«Царствуй на славу!» Освободитель из будущего

Опасаясь засады, Паскевич приказал заранее перестроиться в штурмовые колонны, дабы персы не застали корпус врасплох, напав на растянутую на марше пехоту. Драгуны, уланы и часть полевой артиллерии были посланы генералом в обход, чтобы попытаться зайти во фланг укрепившимся персам. Через полтора часа быстрого марша перед передовыми частями русской армии предстала неказистая деревенька, вся из глинобитных домишек с невысокими плетеными заборами. В деревне и на окрестных холмах виднелись синие мундиры сарбазов. Генерал уже знал от вернувшихся разъездов, что Аббас-Мирзе удалось собрать порядка двадцати тысяч человек под свои знамена. И хотя корпус Паскевича насчитывал всего двенадцать тысяч человек, он состоял в основном из обстрелянных ветеранов, тогда как наиболее боеспособная часть шахского войска полегла под Шушей. Поэтому генерал не сомневался в победе. Но для принуждения персов к скорейшему миру надобно было их разгромить, чтобы отбить дальнейшую охоту продолжать бессмысленное кровопролитие.

Василия с Игнатом послали помогать окапывающимся неподалеку артиллеристам. С кряхтением они помогали складывать ящики с ядрами и гранатами возле пушек.

– Хорошо, что еще утро и не так печет, – сказал, тяжело дыша, Игнат.

– Пока окопаемся, как раз полдень стукнет, так что еще попотеем, – улыбнулся Василий.

– Вот уж гадят басурмане, даже пообедать не дают, – пробурчал Игнат.

– Дык куды тебе обедать, – ответил Василий, – пожуй сухарь, раз уж припекло.

Когда все ящики с подводы оказались аккуратно уложены подле орудий, товарищи сели у ящиков, чтобы отдышаться.

– Ну, тут мы, кажись, закончили, так что сейчас к своим пошлют, – заметил Игнат, вытирая пот с лица большим разноцветным платком. Платок этот, с восточными узорами, он раздобыл в одном из покинутых селений, жители которых, боясь русской армии, бежали на юг. Он подкладывал его под кивер и уверял, что с ним голову не так печет, да и начальство не замечает неуставной гардероб. Вот и сейчас, вытерев лицо, он бережно сложил шелковую ткань и засунул ее в кивер. Как и предполагал товарищ, через пару минут прапорщик приказал всем вернуться к своему полку и занять положенные места в строю.

Полковник неподалеку обсуждал диспозицию с офицерами, рисуя что-то веточкой на песке. Василий, как и другие солдаты перед боем, проверил, прочно ли примкнут штык на ружье и все ли заряды пороха целы и готовы к выстрелу. Удостоверившись, что все в порядке, товарищи начали травить байки, словно через час их ожидал не бой, а парад. Впрочем, как говорили новобранцам бывалые солдаты, чего переживать-то, все под богом ходим. А так глядишь, и костлявая тебя не приметит.

На этот раз персы атаковать не осмелились, надеясь, что в обороне им повезет больше. Нижегородцы уже построились в колонну и, следуя за полевыми орудиями, начали взбираться на противоположный холм, где закрепились сарбазы. Тут открыла огонь вражеская артиллерия, и ядра со свистом пронеслись над головами нижегородцев.

– Высоко берут, – заметил Игнат, шагая возле Василия. Еще через мгновение Игнат застонал, поймав пулю в плечо. Его буквально развернуло и бросило на землю. Но Василий, будто не замечая выбывшего товарища, продолжал идти вперед, стараясь попадать в такт барабану. Место Игната тут же занял другой. Оглянувшись, Василий увидел, что это Николай из его роты. Из-за выстрелов все вокруг заволокло дымом, но судя по тому, что персы стреляли нечасто, Василий понял, что артиллеристам удалось подавить часть вражеских орудий.

Дым рассеялся практически у самых персидских позиций. Нижегородцы едва успели выстрелить, не целясь, как на них с криками «Алла» навалились синие мундиры. Солдаты едва успели сомкнуть строй, взяв в штыки напиравших сарбазов. Через голову Василия полетели небольшие ядра. Это подоспевшие гренадеры, дав разгореться фитилям, посылали свои смертельные подарки в ряды тесно сбившихся перед русским строем персов.

Взяв на штык наседавшего сарбаза, Василий отбил удар сабли другого и, увидев, что Николай, атакованный каким-то бешеным персом, с трудом сдерживал его натиск, ударил того в бок штыком. Шаг за шагом нижегородцы продвигались к гребню холма, стараясь держать строй перед превосходящим неприятелем. Сарбазы держались недолго. Увидев, что их орудия затихли, они запаниковали и прекратили сопротивление. Вскоре неприятель сложил оружие по всему фронту, и лишь в деревне несколько сотен самых отчаянных продолжали сражаться. Но глиняные стены не смогли устоять перед двенадцатифунтовыми ядрами и шрапнелью; через час выстрелы затихли и там.

Вечером Василий зашел навестить Игната в лазарете. Тот лежал бледный, но бодрый. Все его плечо и верхняя часть тела были перебинтованы. Внутри палатки было темно, и лишь несколько свечей, тускло мерцая, освещали лица и силуэты раненых солдат.

– Привет, Игнат, как ты? – спросил Василий товарища.

– Ничего, – ответил тот, – дохтур говорит, что рука заживет, благо пуля прошла навылет, главное, чтобы лихоманки не было.

– Поручик сказал, что вас завтра домой пошлют. А там, глядишь, и война закончится.