Цейтнот

– Нет, – резко ответил я. – Мы будем сражаться с Фигурами противника. С Белыми Фигурами. Я повторюсь, у нас есть все, чтобы их одолеть. Да, их много, но они нападают, а значит, находятся в заведомо невыгодной позиции. Элемент внезапности упущен, мы знаем, что они идут, мы готовы к этому.

– А не проще ли нам просто уйти? – спросил Степан. – Выиграть время, перегруппироваться, сформировать полный набор…

Да, я думал об этом. Отойти, избежать боя, это даст нам передышку. Укрыться в одном из моих убежищ, благо у меня их очень много… Но…

– Здесь мы находимся в укрепленном сооружении, которое с наскока не взять, – ответил я. – Вечно бегать от Белых мы не сможем, у них тоже есть определяющие приборы. Рано или поздно все равно придется вступать с ними в бой, а я уверен, что мы и сейчас справимся, особенно учитывая выгодность нашей позиции. Еще вопросы?

Они молчали, переглядываясь. Наконец Таня спросила:

– А что слышно про Ильина?

– Егор вернулся, – ответила за меня Реджи. – Он сейчас спит, поскольку… устал.

– Еще бы, – фыркнула Соня.

– Так что там произошло? – спросил Старший, сложив руки на груди.

– То же, что и в Антарктиде, – хмуро ответил я. – Фигуры погибли, Егору удалось выйти с Клетки с Оксаной на руках, но девушка не выжила.

Степан слегка побледнел и отвернулся. Повисла напряженная тишина, которую нарушила Реджина:

– Мы составим план обороны, пока у нас есть время, распределим обязанности для каждого. Главное, помните о том, что вы готовы к отражению атаки. И что мы рядом – и поможем, если что-то пойдет не так.

– А что пойдет не так? – насупившись, спросил Костя.

Многое может пойти не так, но зацикливаться на этом им необязательно. Об этом должен думать я. Предусмотреть все. Составить тактический план. Обеспечить максимальную эффективность обороны. Минимизировать потери…

– Белые не идиоты, и я сомневаюсь, что они попрут на нас, как во время Прорывов, в лоб, – ответил я Косте. – Они прорвались, их задача, как и наша, состоит в том, чтобы беречь свои Фигуры и действовать аккуратно. Как именно они поступят, штурмуя нашу базу, я пока сказать не могу, но постараюсь предусмотреть все возможные варианты. Правила Игры запрещают им инициировать открытый конфликт, поэтому вряд ли они будут использовать танки и артиллерию. Скорее всего против нас будет выступать пехота.

Все вдруг посмотрели куда-то мне за спину и заулыбались. Я обернулся. На пороге гостиной стоял Егор, он выглядел чуть получше, чем утром, по крайней мере руки не тряслись и глаза не бегали.

– Прошу прощения, – сказал он, отводя взгляд. – Не хотел помешать…

– Ты не помешал, – приветливо сказала ему Реджи. – Но мы уже почти закончили.

– Да, – кивнул я. – Мне понадобится время, чтобы составить план обороны, поэтому как следует подкрепитесь, и встретимся здесь через час. Все свободны. Степан, подойди ко мне, нужно кое-что обсудить.

Ребята обступили Егора и Реджи, а мы со Степаном отошли в сторону. Старший кивнул на Ильина и спросил:

– Как он?

– Не очень хорошо, но я тебя отозвал не за этим. Значит, так. У меня в оружейной стоят коробки с амуницией и средствами связи, ты знаешь. Выдай каждому по комплекту, объясни, как все работает. Ты лучше меня знаешь, кто из ребят хороший стрелок, поэтому вручи этим снайперам свои автоматы, остальные получат «калаши» и «хэклеры»…

Я замолчал, заметив, что Степан не отводит взгляд от Егора.

– Степан, очнись.

Он заморгал и кивнул.

– Прости, никак не могу сосредоточиться. Я все понял. Выдать ребятам амуницию и оружие, да.

– К сожалению, мин у нас нет, придется обойтись крупнокалиберными пулеметами. Я планирую разместить на башнях огневые точки, мне нужно знать, сколько у нас пулеметов и в каком они состоянии.

– Сделаю…

– Что-то тебя беспокоит? – поинтересовался я, создавая сигарету.

Старший пожевал губы и вновь уставился на Егора, вокруг которого толпился молодняк. Я услышал, как Костя выкрикнул свою излюбленную похвалу: «Ну, ты перец!»

– Он Пешка, – наконец сказал Степан.

– Игрок сам выбирает, кому менять статус, а кому нет, – напомнил я.

– И Игрок поступает нелогично, – хмуро ответил Старший. – Егор пережил то же, что и я. Но меня сделали Турой, а его оставили Пешкой. Почему?

– Логика Игрока выше нашего понимания. Мы не видим картину в целом, – какой заученный текст, какое удобное объяснение.

Что самое ужасное, это правда. Я сам часто ловил себя на мысли, что Игрок поступает нелогично, но почти всегда выяснялось, что его действия несли в себе смысл, о котором я просто не знал. И слова Степана о том, что Егор достоин нового статуса, но почему-то лишен его, пробудили во мне некоторые сомнения.

– В общем, не забивай себе голову, Степан, – сказал я, отгоняя прочь плохие предчувствия. – Займись делом.

– Хорошо, – кивнул он. – Все будет сделано.

* * *

Корабли с убранными парусами, качающиеся на волнах недалеко от берега, казались Ему чудовищами, пришедшими из кошмарных снов. Они уродливыми силуэтами темнели на фоне голубого неба и искрящейся нежно-зеленым цветом воды, привнося элемент чужеродности в этот заповедный уголок Его спокойствия…