Цейтнот. Том 1

Альберт Павлович молча указал на дверь.

Следующим пунктом назначения стал лабораторный корпус. Шёл туда в глубокой задумчивости, ещё и в приёмной Вдовца с четверть часа просидел, размышляя над словами Альберта Павловича.

Я кандидат на вступление в закрытый клубе интеллектуалов и практиков, где председательствует ректор?

Забавно. И откровенно говоря — тревожно.

Впрочем, несравненно сильнее меня сейчас беспокоило очень уж затянувшееся ожидание еженедельной аудиенции у господина Вдовца. Возникло даже подозрение, что заведующий намеренно маринует меня перед неприятным разговором, но плохо думал о нём совершенно напрасно. Неприятного разговора был удостоен Леопольд.

Он выскочил из кабинета красный будто рак, с грохотом захлопнул за собой дверь и порывисто зашагал через приёмную, но заметил меня и остановился.

— Петя, привет! Сможешь зайти сегодня?

Я покачал головой.

— Нет, спешу.

— Да там всех дел на пару минут, — принялся увещевать меня Леопольд. — Меньше даже! Я заранее один документ подготовлю — подпишешь и беги!

Ничего не оставалось, кроме как тяжко вздохнуть и пообещать:

— Хорошо, заскочу.

Задребезжал телефонный аппарат, подменявшая секретаршу лаборантка сняла трубку и сообщила:

— Здесь Линь. — Потом уже обратилась ко мне: — Филипп Гаврилович ждёт.

Надо полагать, все силы заведующий израсходовал на перебранку с Леопольдом, поскольку на сей раз с придирками не цеплялся и без единого возражения принял заявку на отпуск спецпрепарата, после чего попросил подождать в приёмной.

Настроение пошло на поправку, и я приметил быстрый взгляд, коим стрельнула в меня печатавшая на пишущей машинке лаборантка. Тогда и сам присмотрелся к ней повнимательней и отметил, что барышня очень даже ничего. Попутно вспомнилась наша первая встреча и возник вопрос, так ли случайно были продемонстрированы мне стройные ножки.

Я немного поколебался и всё же достал из портфеля припасённую на вечер шоколадку, выложил её на стол.

— Это вам.

Барышня захлопала длинными ресницами.

— Зачем ещё?

— За вредность, — улыбнулся я.

Лаборантка рассмеялась.

— За вредность молоко выдавать должны! Как тут Люба работает, просто не представляю!

— Я — Пётр, — представился я. — А вы…

— Евгения.

Поинтересоваться, какие конфеты предпочитает Евгения и застану ли её здесь в следующую субботу, помешало дребезжание телефонного аппарата. Барышня сходила в кабинет заведующего и вручила мне завизированную заявку на отпуск спецпрепарата, пришлось откланяться. Впрочем, могу и не ждать следующей субботы, а заглянуть в приёмную с конфетами прямо в понедельник.

Мысль эта невесть с чего воодушевила, на радостях я спустился к Леопольду, отсалютовал Семёну и захлопал в ладоши.

— Давай! Давай! Давай! Бежать пора!

Леопольд выложил на стол какой-то бланк, скрутил колпачок со стальной самопишущей ручки и протянул её мне.

— Отказ от претензий, — пояснил он, перехватил недоумённый взгляд и с досадливой гримасой пояснил: — Да Вдовец в очередной раз правила меняет, всё хочет свой зад прикрыть! Мы уже такие подписали. Семён, скажи!

— Ага! — подтвердил аспирант, не отрываясь от микроскопа. — Подписали.

Вид у него был далеко не самый счастливый, и Леопольд счёл нужным заметить:

— Петь, да тебе вообще не о чём волноваться! Тебе плацебо давать станут!

Кочевряжиться я не стал, поставил в нужном месте закорючку, расписался в журнале посетителей и, кинув ручку на стол, шагнул к двери.

— Всё, пока! Убегаю!

И — побежал. Да так до первой половины понедельника и не останавливался. Тренировка на силовых установках, блиц-опрос подопечных, поездка на аэродром, вылет к Эпицентру и десантирование за пределами особой научной территории. Новые вводные, новый учебный бой, новые подвохи. Работа с пленными, резонанс, до предела насыщенное событиями воскресенье и как его продолжение — одно занятие за другим всю первую половину понедельника. Вишенкой же на торте стала очередная тренировка по развитию сверхспособностей. Выложился на все сто процентов, и оказался вознаграждён увеличением мощности до пятидесяти пяти киловатт.

А ещё успел вдрызг разругаться с Герасимом, который обозвал выданный мне в библиотеке список литературы филькиной грамотой и отпиской.

— Да тут одни курсовые и дипломные работы! — тряс он им у меня перед лицом. — И самой старой — пять лет! Пять! Это седьмая вода на киселе! Все практические исследования в этом направлении лет пятнадцать назад завершились! И ты вот на это полгода своей жизни потратил? Серьёзно?

Захотелось послать умника куда подальше, но я каким-то неимоверным усилием воли переборол этот позыв и заявил:

— У меня твоих связей нет, знаешь ли!

— А чем тебя ходатайство Звонаря не устраивает?

Вот дальше, слово за слово мы и поругались. Но без особых последствий, скорее даже наоборот. Герасим выпустил пар и поостыл, после чего пообещал мне посодействовать с получением нормальной литературы по разделению потенциалов, вместо этого, как он выразился, мусора.

В остальном же двое суток — как не бывало.