Цейтнот. Том I

— А у института и церкви ещё сохранились какие-то отношения? Как соискателей теперь набирать, а?

— На этот год соискатели уже отобраны и поселены в учебном центре на Кордоне, — напомнил Георгий Иванович. — И ты преувеличиваешь влияние церкви. В крайнем случае ограничимся работой с городским населением. И вообще — пусть по этому поводу у ответственных лиц голова болит. Не за этим тебя позвал.

— Да? — озадачился я.

Вместо ответа капитан Городец открыл сейф и достал из него початую бутылку выдержанного коньяка.

У меня по спине холодок так и пробежался.

Это какое такое известие выслушать предстоит, если коньяком отпаивать собираются?

Зараза…

* * *

— Чисто символически, — сказал Георгий Иванович, разливая алкогольный напиток на сей раз уже по трём рюмкам. — Тут видишь ли какое дело, Пётр: наградной лист на тебя пришёл. Ты у нас теперь, можно сказать, орденоносец.

У меня аж дыхание сбилось, я судорожно сглотнул и спросил:

— Солдатский крест дали? Да неужели?!

— Бери выше! «Знак Почёта»!

Наверное, лицо вытянулось у меня красноречивей некуда, поскольку старшие товарищи, на сговариваясь, рассмеялись. Но рассмеялись по-доброму, не зло.

— А это что вообще? — уточнил я, каким-то запредельным усилием воли беря себя в руки.

Георгий Иванович достал из сейфа красную коробочку, раскрыл её и продемонстрировал лежавший на подложке из красного же бархата золочёный значок в форме стилизованной схемы атома с алыми камушками на месте ядра и электронов. Там же обнаружилась миниатюрная розетка, будто вручали мне полноценный орден, а не какой-то там нагрудный знак.

Но теперь уж разочарования я не выказал и даже проявил объективность, заметив:

— Красивый.

Округлое лицо Альберта Павловича враз приобрело какое-то на редкость ехидное выражение. Ещё и глянул, будто на несмышлёныша какого.

— Пришлось бы изрядно постараться, пытаясь сделать некрасивым сочетание золота и рубинов, — заявил он с усмешкой.

— Вот, Петя! — указал на коллегу Георгий Иванович. — Слушай, что умный человек говорит. Чтоб ты знал, «Знак Почёта» высшая награда ОНКОР, вручаемая по личному распоряжения губернатора особой научной территории. Эта безделушка перед тобой такие двери открыть может, о которых тебе и знать ещё не положено.

И я как-то сразу поверил, проникся торжественностью момента. Вынул увесистый знак, поглядел на его обратную сторону и обнаружил выбитый там номер «37».

Тридцать семь! Я — тридцать седьмой награждённый?!

— А орденская книжка есть? — спросил я, возвращая знак на подложку.

— Есть, но я тебе её не отдам. Секретность, сам понимаешь. — Георгий Иванович сцапал красную коробочку и вернул её в сейф, вместо неё сунул мне нагрудный знак «За отличную службу» и книжечку к нему. — Вот, поноси пока.

— И надолго? — не удержался я от лишённого всякого смысла в сложившейся ситуации вопроса.

— Возможно, что и навсегда. Акция, прямо скажем, произвела чрезвычайный международный резонанс, — пожал плечами Георгий Иванович и усмехнулся в усы. — Да не кукься! Не кукься! Ты тут не один такой обделённый.

— Обделённый тут только я, — сварливо заметил Альберт Павлович и взял рюмку. — Да покажи ты ему уже!

Капитан Городец хмыкнул, достал из сейфа и кинул на стол латунный угольник, но не вроде одного из тех, что отмечали его нарукавный шеврон, а широкий.

— Меня, видишь ли, в майоры произвели, — пояснил Георгий Иванович, — но для всех я так и останусь капитаном, потому как свободных майорских должностей по моему профилю нет и не предвидится, а в комендатуре в таком чине невместно штаны протирать. На смех поднимут.

— Кому другому расскажи, — фыркнул Альберт Павлович. — Шифруешься опять! Секретность на пустом месте разводишь.

— Не на пустом, — возразил Городец. — Майор — это фигура, это непременно большой начальник. В новом чине меня в таких раскладах учитывать станут, что и даром не надо. Людей подводить начнут, в друзья набиваться, обязательствами по рукам и ногам свяжут. Для начала нужно серьёзную подготовительную работу провести, я ж и помыслить не мог, что капитана перерасту!

— Ври да не завирайся! — ухмыльнулся Альберт Павлович и поднял рюмку: — Ну, за реализацию планов!

Мы выпили, и Георгий Иванович со словами «хорошего помаленьку» убрал бутылку в сейф, только на этом сюрпризы не закончились.

— Ну, Пётр Сергеевич, — улыбнулся куратор, доставая из внутреннего кармана пиджака очередную коробочку, только чёрную и чуть большего размера, — а вот тебе презент уже исключительно от нас.

Внутри сафьянового футляра обнаружились серебряные запонки и заколка для галстука. Не фабричные, а изготовленные на заказ, на круглых щитах темнели надписи: «9/32».

Я озадаченно хмыкнул, немало удивлённый неожиданным подарком.

— Не рекомендовали же раньше витки и румбы инициации светить?

Георгий Иванович ухмыльнулся в усы.

— И сейчас не рекомендуем. Реальные светить не нужно. А эти ты давно перерос. Так?

— А тут и солидности себе добавишь, — отметил Альберт Павлович, — и эпатажности самую малость. Эдакая яркая деталь в образе, которая оттягивает на себя внимание.