Цейтнот. Том I

Первая из пяти промежуточных посадок случилась только через шесть часов. Пока крылатую машину заправляли и обслуживали, мы вместе с остальными пассажирами воспользовались возможностью посетить ресторан и размяться после долгого сидения в креслах. На улице высились даже не думавшие подтаивать на солнце сугробы, и я откровенно порадовался тому, что пальто не удалось уместить в чемодане. Надел его, замотался шарфом, нацепил кепку — и утеплился, и перестал на фоне местных жителей выделяться. Те в отличие от обитателей Новинска верхней одеждой в марте не пренебрегали.

К моему немалому удивлению, полёт привёл Альберта Павловича в приподнятое расположение духа. О грядущих поисках беглеца он и словом не обмолвился и после обеда принялся расспрашивать нашего спутника касательно айлийской внешней политики.

— Филипп Гаврилович, но как же так получается, что Лига Наций ввела запрет на поставки вооружений Оксону, и при этом не имеет ничего против милитаризации Средина, Окреста и всех этих карликовых — ляндий с их шовинистическими режимами? И почему не предпринимается никаких мер против заокеанских корпораций, замеченных в сотрудничестве с Третьим Рейхом? Это банальный раздел рынка или дело движется к новой войне?

Господин Вдовец страдальчески закатил глаза.

— Да откуда ж мне это знать, Альберт Павлович?

— Как откуда? Вы жили в Айле, общались с представителями интеллектуальной элиты этой страны. Что они говорили по этому поводу? Какие там настроения в обществе?

Заведующий первой лабораторией неопределённо пожал плечами.

— Великая война травмировала целое поколение, её повторения никто не желает, несмотря даже на чрезвычайно сильные шовинистические и националистические настроения решительно во всех стратах.

— Пусть сражаются другие? — предположил мой куратор.

— Возможно, — лаконично ответил Вдовец и указал на дверь мужской уборной. — Вы позволите…

— Конечно-конечно! — улыбнулся Альберт Павлович, повернулся ко мне и потребовал: — Ну-ка быстро скрой набранный потенциал! Прицепится филер республиканского комиссариата, проблем не оберёшься!

— Так у нас же бумаги от них на руках?

— Скрой, говорю! Снимут с рейса для выяснения, будешь потом на перекладных добираться.

Я вздохнул и усилием воли закутался в энергетический кокон, а после постарался не только до предела усилить заземление, но и сделать его незаметным на случай активного сканирования. Соединил множеством каналов с внешним фоном, добавил дополнительные экраны и шлюзы, потом ещё и технику маскировки внутренней энергетики задействовал. Такое впечатление — кольчугу в два десятка килограмм на себя нацепил: вроде и движений особо не сковывает, но и от былой лёгкости даже следа не осталось.

— Так-то лучше, — оценил результат Альберт Павлович и протянул мятую трёхрублёвку. — Дуй на почту, узнай, нет ли корреспонденции на моё имя. И купи свежих газет.

Я взял под козырёк и отправился на поиски почтового отделения при аэровокзале. Телеграмм для господина Кучера там не оказалось, зато были свежие выпуски «Столичных известий», «Февральского марша» и «Ведомостей». Передовицу первой газеты озаглавили: «Террор не пройдёт!», у второй статья на главной полосе именовалась: «Прогрессивная молодёжь против ретроградов!» — и там, и там говорилось о стихийных митингах против недавней акции боевого крыла монархистов. Третье издание претендовало на объективность и призывало задуматься, кому выгодна дестабилизация политической жизни в республике.

И в самом деле — кому?

Когда я вручил наскоро просмотренные газеты Альберту Павловичу, тот первым делом глянул на последнюю полосу «Столичных известий» и тяжело вздохнул.

Вдовец поставил кофейную чашку на блюдечко и участливо поинтересовался:

— Что-то не так?

Мой куратор постучал пальцем по колонке с прогнозом погоды.

— Минус двадцать два, Филипп Гаврилович! В столице двадцать два градуса ниже нуля, и на этой неделе потепления не ожидается!

— О-хо-хо! — даже рассмеялся Вдовец. — А там ведь ещё и влажность высоченная! — Он протянул руку к газете. — Вы позволите?

— Выбирайте!

Заведующий лабораторией взял «Ведомости» и отошёл от стоячего столика буфета к первому ряду лавок зала ожидания, расположился там и углубился в чтение.

— Ну и какие мысли на этот счёт? — поинтересовался вдруг Альберт Павлович.

— Минус двадцать — это холодно, — вздохнул я и даже зябко поёжился, да ещё втихомолку порадовался тому, что внял совету Инги и купил шарф.

— Погода — дело десятое, — отмахнулся куратор. — Меня твоё мнение об известных политических событиях интересует.

— Мир сошёл с ума.

Альберт Павлович только фыркнул в ответ на мою сентенцию.

— Если бы, Петенька! Если бы! — Он склонил голову набок и спросил: — Дружок твой тоже с ума сошёл?

Я кивнул.

— Не иначе.

— Обоснуй.

Обдумывать аргументы не пришлось, всё давно обдумано и передумано было. Незаметным кивком я указал на заведующего первой лабораторией и пояснил свою точку зрения:

— Пусть даже Вдовец допёк Леопольда до крайности и тот решился на бегство из страны, в здравом уме он бы точно на себя убийство вешать не стал. Убийство с ним никак не вяжется!