Цейтнот. Том I

Лично мне покидать гостиницу категорически не хотелось — свои десять мегаджоулей я удерживал и гармонию источника-девять ощущал предельно чётко, — а на улице стылый ветер, мороз и влажный воздух. Брр…

— Стоит ли куда-то сегодня ходить? — усомнился я. — Вдруг какие-то новости появятся? Да и после перелёта не оклемался ещё толком…

— Стоит, Петенька! Стоит! — отрезал Альберт Павлович. — Я обещал Звонарю, что обеспечу тебе все условия для полноценных тренировок, и я их тебе обеспечил. А ещё обещал, что ты не станешь филонить, так что ноги в руки и пошёл! Только документы не забудь, а то не пустят.

Упрямиться не было никакого смысла, пришлось собираться. Я замотался шарфом, надел пальто и с кепкой в руке подошёл к двери.

— Иди, закрою, — отпустил меня куратор.

Стоило только шагнуть из номера, и за спиной щёлкнул замок, тогда я поднёс ко рту кулак и откашлялся. Дверь напротив чуть приоткрылась, и в узкую щель на меня глянул филер республиканского комиссариата.

— Ушёл, — негромко произнёс я и двинулся к парадной лестнице.

Там раскланялся с коридорным и взял его на заметку — скрывал внутренний потенциал он чрезвычайно искусно, просто сейчас моя чувствительность была обострена до предела, вот и уловил лёгкие возмущения, создаваемые сверхэнергией. Возникла мысль вернуться в номер и сообщить об операторе Альберту Павловичу, но решил не суетиться, спустился этажом ниже и прошёлся по нему, будто бы в поисках нужного номера, а на деле играл настройками заземления, пытаясь уловить присутствие в гостинице других операторов. И — уловил.

Аномалии сверхэнергетического характера обнаружились и на четвёртом этаже, и на третьем. Спустившись в итоге в холл, я полюбовался на роскошное убранство и заглянул в буфет, после чего зашёл в кабину подъёмника и велел лифтёру подняться на шестой этаж. Прошёлся по нему, поднялся в мансарды и тоже небезрезультатно.

Когда вернулся к номеру и постучал, то на всякий случай громогласно объявил:

— Альберт Павлович, я перчатки забыл!

— Заходи!

Дверь отперли, я переступил через порог, оповестил куратора о своих подозрениях касательно коридорного, а заодно перечислил номера, в которых уловил присутствие операторов и с беспечным видом зашагал по ковровой дорожке, демонстративно помахивая зажатыми в опущенной руке перчатками.

На улице оказалось холодно и даже очень. Только вышел на крыльцо и вдохнул морозного воздуха, как мигом ноздри защипало. Прям ух! Пришлось прикрыть нос шарфом.

К набережной я двинулся без всякой спешки, то и дело озираясь по сторонам с видом восторженного провинциала, коего мне особо даже и не пришлось изображать.

Интересно же! Первый раз в столице!

Собор этот ещё — ну как на него не оглянуться?

Попутно я пытался выявить наружное наблюдение и отслеживал возмущение энергетического фона, но то ли и даром никому не сдался, то ли вели меня настоящие мастера своего дела, только никаких признаков слежки не заметил. Специально же проверяться не посчитал нужным, поскольку шёл не куда-нибудь, а в столичное отделение Республиканского идеологического комиссариата. Даже если и пустили следом топтунов, мне с того никакого ущерба, а им, соответственно, выгоды.

На мосту порыв студёного ветра разом выдул из-под пальто решительно всё тепло, меня аж до костей холодом пробрало, а неприкрытое шарфом лицо будто наждачкой ошкурили. И ведь всю зиму по заснеженным лесам сутки в неделю шастал, а к столь пронзительной стылости оказался не готов. Даже возник соблазн задействовать сверхспособности, но не стал, только попытался усилить кровоток в поверхностных тканях и конечностях. Стало легче, правда, лишь самую малость.

Втянув голову в плечи, я поспешил дальше и теперь уже посматривал по сторонам без всякого интереса, просто играл роль. И даже так столица поражала и подавляла. Центр Новинска этому району ничем особо не уступал, но был насквозь современным, не сказать — модерновым, здесь же ощущался имперский размах. Это впечатляло и в какой-то мере даже воодушевляло.

Пока дошёл до Якорной площади, продрог так, что зубами дробь выбивать начал. И вроде идти было всего три или четыре квартала, а пробрало не на шутку. Сама площадь примыкала к набережной канала, первые этажи ближайших к нему зданий занимали преимущественно кафе и рестораны, дальше в конторского вида строениях квартировали какие-то государственные учреждения, а в глубине площади высился бывший дворец, если только дворцы бывают бывшими.

Под пристальными взглядами озябших на морозе полицейских я поднялся на парадное крыльцо и прошёл в приёмную комиссариата, где и предъявил паспорт. Дежурный сверился с каким-то журналом и выдал квиток, который надлежало отметить у коменданта полигона, а затем поручил одному из помощников проводить меня в гардероб для посетителей. Помимо этого, пришлось ещё заглянуть в каморку фотографа, где меня невесть зачем зафиксировали на фотоплёнку.