Цеховик. Книга 1. Отрицание (СИ)

Очень хочется их обоих отделать прямо здесь… Так, ладно, что это со мной, какого хрена! Успокаиваемся. Раз-два-три вдох… Выдох… Я хмыкаю и выдавливаю улыбку. Широкую и максимально приветливую. Насколько это возможно, конечно.

– Ладно, сорян, господа хорошие. Это не наезд, если чё. В школе просто этой Брагой заманали уже.

– В школе, – ржёт скуластый Кирилл. – Ну извиняй, братан. Как тебя называть тогда? Браг, или Бра? А может, Бряк? Моряк, спички бряк.

– Спасибо, что не «бро».

– Феня у тебя заморская, – хмыкает Каха, – «сорян», «бро».

– Мать тюрьмуха, дай кликуху, – лыбится Кирилл.

– Бро, – гогочет Каха.

– Ну всё, считай крестили тебя, – говорит его приятель. – Теперь, Бро, не отмажешься. Я Рыжий, если чё. Поганяло моё. Ладно. Мороженку будешь за знакомство?

Мороженку я буду, я уже заказал, сразу, как зашёл. Мне её, сейчас и приносят. Его то есть.

– Ну давай, Бро, выкладывай, – говорит Рыжий, – как ты это делаешь?

– В смысле? – хмурюсь я.

– В смысле? – переспрашивает он. – Чё в смысле, как угадываешь про хоккей?

– Ну, ничего особенного, читаю «Советский Спорт» и делаю предположение. Всё. Часто угадываю.

– Да ты чё? – качает он головой и цокает языком. – А что значит часто?

– Часто – это значит больше пятидесяти процентов. Я бы сказал, процентов семьдесят-восемьдесят.

– А чё не сто? – прищуривается он.

– Машины времени нет, а так бы сгонял, счёт записал и вернулся.

– Машина времени есть, – ржёт Рыжий. – Чё не слышишь, вон же крутят.

Остряк. Прям шляпу снимаю.

– Ладно, – вступает Каха. – Погоготали и будет. Короче, Егор. Вот что мы решили. Мы с Рыжим то есть. Казино нам никуда не упирается. Дело гиблое. А вот ставки принимать хотим попробовать. Расклад такой. В долю мы тебя брать не станем. Смысла нет. У тебя ни бабла, и ничего другого.

– Ресурса не хватает?

– Вот-вот, ресурса.

– Понятно, – киваю я. – А вы только на хоккей будете принимать?

– Нет, на всё хотим. И, может быть, не только на спорт. Но это ещё посмотрим. Короче, сам сказал, идея ничего не стоит. Но ты ставить, естественно, можешь. И тут, как раз, хорошо, что ты не в деле. Врубаешься?

– Поясни, – говорю я.

– Будем твои ставки, всем показывать. Ты же хотел быть типа спецом, ну вот и будешь, но не прогнозами будешь торговать, а просто ставить и выигрывать в восьмидесяти своих процентах. И люди будут видеть, что ты фартовый, просекаешь? И будут знать, что ты не в доле. Постепенно начнут ставить так же, как ты. Сечёшь? А потом, иногда ты будешь ставить не так, как правильно, а наоборот. А я, вернее, мой человек будет ставить, как надо. И тогда, сечёшь мазу, да? И тогда мы будем срывать банк. И тебе тоже будет с этого обламываться, и прям неслабо так.

– Сечь-то я секу, но риск всё равно есть, что я не угадаю.

– Ну ты уж постарайся, – говорит Рыжий, – поднатужься и угадай. Один раз такое ещё может проконать, но больше, нет.

– Ладно, я подумаю, – отвечаю я. – Подумаю.

– Ну давай, подумай, – соглашается Рыжий. – Ну чё, подумал?

Вот же… Я не отвечаю, соображая, как это дело можно использовать в «мирных целях».

– Подумал, – говорю я после паузы. – Могу попробовать. Но смотрит, чтобы без предъяв.

– Ну так если не за что будет предъявлять, не предъявим.

– Но есть условие, – поднимаю я палец.

– Ну ты нудный, Бро, – качает головой Каха. – Какое?

– Урок должно быть по минимуму. В идеале ноль. Должна быть такая, буржуазная атмосфера, музло…

– Чё?

– Музон, напитки, типа бара что-то. Народ должен прям охрененно туда хотеть попасть. Но чтоб попасть, надо пройти фейс-контроль.

– Это ещё чё? – спрашивает Рыжий.

– Это когда на входе стоит громила и пропускает только тех, кого сочтёт подходящим клиентом. И чтобы внутри была атмосфера безопасности и дружелюбия.

– А это зачем? – разводит руками Каха.

– Чтобы пипл в это гнездо разврата охренеть как хотел попасть и боялся, что не попадёт.

– Какой пипл? – интересуется Рыжий.

– Народ то есть, электорат.

– Заумный ты кент, – качает он головой, – мутный. Мож ну его нах, а, Каха?

Но Каха уже представил прекрасные картины и почувствовал сладкий дурман, неодолимую негу, аромат порока и волнующую атмосферу крутого злачного места. Я вижу, как глаза его затуманились и в них, как у мультипликационной американской утки заплясали значки доллара, пардон, рубля. Пиастры! Пиастры!

– Да погоди, Рыжий, не начинай, – отмахивается он от дружка. – А где взять клиента нормального?

– А где точку делать решили? Только не на хате какой-нибудь левой. Палево это. Уровень ниже плинтуса.

– Это как?

– Низкий значит, отстойный, кончитный, плохой, фуфлыжный, ёпта.

– Бляха, ты прям новый Даль и Ожогов, – ржёт Каха. – Велик и могуч, в натуре, язык русский. По точке решаем ещё. Если будут мысли мудрые, дай знать. По клиентуре тоже. Школяров рекомендовать не надо.