Цеховик. Книга 13. Тени грядущего

— Да, пока рано делать выводы, мы ведь тут без году неделя, но дом мне очень нравится. Место тихое, до моря недалеко, магазин рядышком, сад чудесный. За ним, правда, следить надо, но это ничего, мне, как раз, нравится. Но, самое главное, дом просторный и удобства все, как в квартире. Просто прелесть, честно сказать. Я, Егорка, даже ради одного дома только могла бы сюда переехать. А тут ещё и работа. У отца вон тоже всё хорошо. Мы очень довольны. Столько ты на нас потратил денег…

— Да какие деньги, мам…

Она машет рукой.

— Знаю я. Об одном только тебя умоляю, будь осторожен. Белла… с ней всё ясно. Ни для кого не секрет, чем она промышляет, настоящая пиратка. Смотри, всё рассчитывай, чтобы на тебе никогда все эти связи и отношения не отразились.

— Нет, мам, не переживай об этом. Белла сама по себе, да и… слухи очень сильно всё преувеличивают, это я точно знаю.

— Ладно, иди завтракать.

В день операции я не завтракаю обычно. Можно ли считать свадьбу операцией? Неизвестно. Выхожу на веранду. Окна раскрыты, воздух сладкий и солёно-морской, пахнет летом, громко поют птицы.

— Давай, смотри, какие помидорчики.

Мама ставит передо мной яичницу с сосисками и мисочку с нарезанными помидорами. Они приправлены солью и перцем и залиты душистым подсолнечным маслом. Мясистые, вкусные. Может, не ходить никуда? Так не хочется всю эту канитель… Я когда говорил про свадьбу даже и представить не мог, что это будет настолько хлопотно… В прошлый раз всё было совсем иначе…

Появляется Трыня. Голова мокрая, трусы мокрые, красный от солнца и счастливый. Радж, тоже мокрый, вьётся вокруг него.

— Ты смотри, не переусердствуй с загаром, — подмигиваю я, а то будешь красный, как лобстер.

— Ладно, — соглашается он, расплываясь в улыбке и тянется за колбасой и сыром. — А кто такой лобстер?

Режиссёр нашей свадьбы — Галина Леонидовна Брежнева. Деятельная, предприимчивая и изобретательная. Желает, чтобы всё было по высшему разряду. Ну, что же, давайте. Почему бы и нет…

— Ты смотрел «Крёстного отца»? — спросила она у меня какое-то время назад, ещё в Москве.

— Смотрел, — ответил я.

— Хорошо. Помнишь свадьбу? У тебя будет лучше. Поверь мне!

Верю, конечно. Верю.

Я выхожу из дома в тёмно-синем костюме, чёрных туфлях и с бутончиком розы в петлице. Мама при виде меня начинает вздыхать и тянется за кружевным платочком.

— Ну-ну, — тихонько подбадривает её отец и притягивает к себе, обнимая за плечи. — Ну-ну…

— Андрей! Ну, ты что! Платье помнёшь!

Платоныч едва слышно крякает, оглядывая меня.

Платье шикарное, Галя постаралась, в таком и в «Ла Скала» и в «Большой» не стыдно заявиться. Портниха его чуть-чуть подогнала по маме и теперь она выглядит неотразимо.

Отец, Платоныч, Андрюха — все просто с иголочки. Они поедут сразу в загс, а я сначала за невестой. Пёс бегает, волнуется, не понимая, что за движ, что происходит.

Ему, конечно здесь раздолье, большой сад, всегда можно побегать, воздух, травка, птички и все дела, но сейчас он явно нервничает.

— Раджа! — мама тоже нервничает. — Иди с глаз, не мельтеши ты-то хоть! Не видишь, и без тебя тут…

Перед домом стоит «Чайка», увитая белыми лентами, и толпятся люди в чёрном. Сегодня они в белых сорочках. Гвардия, почётный караул, кавалергарды новых времён.

— Ну, всё, сыночек, с Богом! — крестит меня мама.

А говорила, что неверующая.

— Все верят, все, — кивает Толян, усаживаясь на переднее сиденье. — Тебе ли не знать? Помнишь, как мы с тобой в Ташкенте веселились?

— Знаю, Толик, знаю… И… как такое забудешь? Всё помню.

За рулём Алик, а вот тачка приехала из Краснодара. Галя заставила Беллу выпросить её у Медунова. Знал бы, запретил, но был поставлен перед фактом, так что теперь уже никуда ни деться.

Выезжаем. Милицейская «Волжанка» впереди, потом чёрная «Волга» с парнями, за ней наша лайба, и за нами ещё парни и ещё менты. Кортеж вызывает интерес. Люди оглядываются и показывают пальцами. Ну да, любопытно, что это за цыганские бароны здесь разъезжают под прикрытием милицейских сирен.

Меня выходит встречать Гена. Твою дивизию и мама дорогая вместе взятые! Ё-моё!

— Батя, ну ты принц Монако, натурально, — говорю я, качая головой.

В смокинге, в бабочке, чёрном поясе, лаковых корках. Капец. Прости Лариса Дружкина, но если бы не зародившаяся жизнь в твоём чреве, увели бы твоего милого. С руками бы оторвали.

Она чует, мне кажется, вьётся вокруг него, увивается. А он сытый, пьяный и нос в табаке. Надо сказать, что пьяный совсем чуточку, но всё же. Взгляд шальной, игривый. И жизнь, как говорится хороша, и жить хорошо. Ну, Гена, ну, Гена!

— Отдай мне твоё сокровище, дядя Гена, — усмехаюсь я.

— Ох, Егорка, если б не ты был, а кто другой, так и не отдал бы, качает он головой. Выкуп гони! А то, может и передумаю ещё.

— Побойся Бога, — шепчет ему Лариса.

— Слушай женщину свою, — смеюсь я. — Держись за неё и не отпускай. Говори, где дщерь твоя? Скажи ей, жених приехал.

— Да здесь я, здесь! — доносится из дома и в дверях появляется моя красавица.