Цеховик. Книга 6. Кремлевские звезды

На следующий день мы уезжаем. Я везу её в Новосиб. Утром за нами приезжает Паша и мы падаем на заднее сиденье. Нам светит янтарное почти уже осеннее солнце, леса машут начавшими желтеть листьями, ещё не осенними, но уже совсем не такими, как в середине лета.

Перед нами лежит дорога, свободная, чудесная, петляющая по полям и лесам под всё ещё голубым, но чуть тронутым табачным светофильтром небом. В сепию друзья, в сепию. Паша вставляет кассету и машина наполняется сладким голосом Антонова.

Жизнь играет с нами в прятки,

Да и нет — слова-загадки,

Этот мир, этот мир, дивный мир.

Мы едем, мчимся вперёд, летим в будущее и на сердце делается сладко. Сладко, тепло… и немного печально. Наташка засыпает и сопит на моём плече. Тоже, между прочим, сладко.

Мы вместе с птицами в небо уносимся,

Мы вместе с звёздами падаем, падаем вниз.

Любим, верим, грустим, ошибаемся,

В сердце бережно память о прошлом храним…

Когда подъезжаем к Новосибирску, она просыпается, и предчувствуя скорое расставанье, сидит притихнув. Мы проезжаем город насквозь и двигаем в сторону академгородка. Вот и общага. Подъезжаем к крыльцу. Приехали.

— Приехали, — говорит Паша, удивляясь, что мы не торопимся выходить. — Выходите?

А собственно, чего сидеть, у меня ещё кое-какие планы на сегодня.

— Выходим, — киваю я и открываю дверь.

Достаю из багажника чемодан. Наташка подходит и вздыхает:

— Ну что же…

— Не торопись, — улыбаюсь я. — Мы ещё не прощаемся. Пошли.

Я несу чемодан, а она идёт за мной. Ступенька, ступенька, ещё одна… Поднимаемся и оказываемся перед входной дверью. Но чтобы попасть внутрь общаги, нам нужно пройти мимо нескольких крепких ребят. Они стоят и внимательно смотрят на нас. А впереди всех стоит Дениска Журавлёв.

11. Да путем все будет

Я небрежно киваю и прохожу мимо. Наташка чувствует себя явно не в своей тарелке, но справляется, идёт, глядя прямо перед собой и как бы не обращая внимания на всё, что вокруг.

— Здорово, Бро, — обращается ко мне Денис. — Можем перетереть?

Я чуть приостанавливаюсь. Что же, спрашивает, значит уже неплохо, скорее всего, нам с Пашей не придётся кулаками махать.

— Можем, — говорю я. — Сейчас дела закончу и смогу с тобой поговорить. Подождёшь?

Он кивает. Ну, жди, раз такое дело. Мы заходим с Наташкой в фойе, а ребятки остаются на крылечке.

— Куда это вы такие красивые? — стопорит нас сердитая комендантша.

Ей лет под шестьдесят и взгляд у неё, как у опытной сотрудницы НКВД.

— Девушка заселяется, — поясняю я.

— Заселяется или не заселяется не вам решать. Первокурсница?

— Да, — подтверждает Наташка.

— Направление. И паспорт давай.

Комендантша заходит за стойку к хмурому мужику и, отодвинув его, долго изучает документы, а потом сверяется со списками. Отыскав Наташкину фамилию, она быстро вскидывает взгляд и смотрит с нескрываемым любопытством.

— Ты, значит, и есть Рыбкина?

— Да, — снова соглашается Наталья. — А… а что?

Комендантша протягивает ключ.

— Держи, паспорт потом заберёшь, — говорит она и перенаправляет внимание на меня. — А ты кто? Сопровождающий?

— Так это же Олежка Алтуфьев, — раздаётся позади меня бодрый голос. — Марина Ивановна, не узнаёте, что ли?

— Пропуск давай, Олежка, — отвечает она, сверля меня взглядом.

Я оборачиваюсь и вижу Пистона, тренировавшегося одно время с нами и даже участвовавшего в заварушке в «Волне», когда Цвета хотели уделать. Мы тогда всю охрану повязали. Он тоже поступил в НГУ, мне парни говорили, и мы с ним созванивались, договаривались встретиться.

— Так он же на оформлении, — бросаю я. — Привет, Пест. Подтверди личность мою, пожалуйста, а то хозяйка не признаёт.

— Кому хозяйка, а кому…

Договорить она не успевает, потому что из коридора раздаются крики, и какой-то первобытный охотник с голым торсом проносится за орущей ланью.

— А ну-ка! — ревёт комендантша. — Деменёв! Стоять!

Пест делает знак, и мы с Наташкой быстро проходим в дверь, пользуясь переключением внимания стражницы.

— Капец, — смеюсь я. — В политбюро, наверное, проще проникнуть, чем в универовскую общагу. Как так?

— Здесь блюдут наш моральный облик и высокую нравственность, — расплывается в улыбке Пест. — А в политбюро этого всего днём с огнём. Так что охранять там нечего.

— Костя, ну ты как тут обосновался? — спрашиваю я.

— Да ещё так, не особо основательно. В процессе, можно сказать. Нам какая комната нужна, кстати?

— Восемнадцатая, — читает Наташка на бирке.

— Ого, — присвистывает Пест. — Может, сто восемнадцатая?

— Ну вот, сам посмотри.

— Точно, — крутит он в руках ключ. — Так ты блатная, выходит?

— Чего-чего? — хмурится она.

— По блату, значит. Тут комнаты двухместные и с собственными удобствами. Их всего несколько на всю общагу, и они достаются только аспирантам, старшекурсникам или блатным.

— Не знаю, у меня блата нет никакого, — пожимает плечами Наташка.

— Просто повезло, наверное, — предполагаю я.