Цель и смысл жизни

Но юродством и любовью не исчерпываются отношения христианина к миру. Юродством отвергается князь мира сего, его дух, но не естественное развитие, полнота которого для христианина составляет общечеловеческий долг. Любовью не может быть наполнена вся жизнь человека-христианина в этой земной жизни, естественные запросы его природы и особенно потребности естественного развития нуждаются в естественном общечеловеческом удовлетворении. Это вполне согласно с призванием христианина — проявить духовную божественную жизнь в полноте естественной жизни. С другой стороны, такое отношение духовной жизни и естественного развития оправдывается самою живою действительностью. Высшею формою человеческой жизни, духовною жизнью, низшие формы и среди них форма естественного развития не исключается, но обнимается ею. То, что придает смысл жизни естественного человека, должно иметь место и в христианине, в противном случае его духовная жизнь является удаленною от жизни, а в меру удаления от жизни — недействительною. Конечно, отвержение князя мира сего значительно урезывает приемлемый для христианина мир. От христианина требуется мудрая рассудительность и постоянная бодрственность. Для христианина наука, искусство, государство уже не могут быть идолами, требующими жертв всесожжения. Воздавать кесарю только кесарево, а все Божие — Богу нам заповедано Самим Христом. «Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам» — таков был принцип апостолов. Не ясно ли для современного сознания, что искусство, не подчиненное христианскому духу, служит разврату, что техническое развитие рассчитано на потребности богатых?... Особенно противны для христианина идолы безусловного прогресса, культурного совершенствования человеческого типа. Сверхчеловек, земной рай, водворяемый наукою и техническим совершенствованием — с христианской точки зрения не только мечты, но и безумные мечты. Однако отсюда еще не единственный выход — полное отвержение культуры. Разве искусство и наука не могут быть христианскими? разве технические приспособления не могут быть применены исключительно к уменьшению страданий? разве типографским станком, телеграфом, паровозом нельзя пользоваться для добрых дел? Безусловное отвержение человеческих средств такая же крайность, как и поклонение идолу прогресса. Законническая боязнь оскверниться естеством мира, обличающая привязанность к личному самоуслаждению духовною чистотою, наказывается своими следствиями. Это то же, что закапывание таланта в землю. Бесплодность такого приема легко обнаруживается. Не связанная с жизнью, с ее ограниченными формами, духовная жизнь гаснет. Что всего печальнее в таком случае, это то, что заглушаемые законные потребности приводят к аномалиям в их удовлетворении, явно вредным для жизни духа. Подобно как в известных сектах отвержение брака приводит к разврату, так пренебрежение к науке воспитывает, как это замечено уже блаженным Августином, веру в непрерывное чудесное просвещение, самодовольную самоуверенность: страх пред мерцанием науки сопровождается привязанностью к явным суевериям. Несомненно, что духовная жизнь прогрессировать не может, начало христианства есть его полный неиссякаемый источник, Начальник христианской любви и веры — наш идеал; но это не значит, что нет никакой связи между духовною жизнью и естественным развитием. Вся сила в том, что эта связь покоится на ограниченности нашей природы и жизни, а ограниченность познается в развитии. Ложно то, что будто историческое развитие есть непрерывный прогресс и что оно необходимо для христианского духа потому, что вовлекает его в этот прогресс; оно есть выражение нашей ограниченности и потому-то оно необходимо для христианства. Что при этом основном воззрении естественное развитие не останавливается, а развертывается шире, чем при стремлении к идеалам абсолютного совершенства, об этом уже указано выше.

Но даются ли вместе с этим совершенно определенные правили деятельности? Конечно, нет. «Будьте мудры, как змии, и просты, как голуби»: вот принцип, предполагающий личное благоразумие христианина. Во всяком случае некоторые стороны культурной жизни для христианина тяжелы как зло, напр., война. Христианство воспитывает в человеке отвращение к военной профессии; утверждать противное было бы очевидною нелепостью...