Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»

В годы дискуссий, возникших в ответ на неоднозначные результаты российских экономических реформ, аналитики, неправительственные эксперты и правительственные чиновники — все подчеркивали отрицательные последствия указанной системы приоритетов в области реформ, которая с подачи Саммерса и Липтона была в целом принята администрацией Клинтона за основу политики. Некоторые утверждали, что еще раньше не было уделено достаточного внимания реформированию российских институтов^{345}. Другие подчеркивали пренебрежение вопросами социальных гарантий. На эту критику Клинтон и другие западные представители отвечали в то время и в последующем, ссылаясь на то, что они хорошо понимали важность реформирования российских институтов, но просто видели, что в тех условиях нельзя было откладывать реформы до тех пор, пока в стране не укоренятся эти новые институты. Напомним приводившееся ранее высказывание Стэнли Фишера: «Сейчас вы читаете высказывания этих критиков о том, как мы не понимали необходимости институционной реформы. Это неправильно. Честно будет сказать, что никто не понимал, насколько трудной будет эта реформа с учетом интересов бюрократических и других групп, специальных интересов, существовавших в России. Я бы не сказал, что необходимость этой реформы недооценивалась. Скорее, это касалось оценки трудностей, связанных с изменением этих институтов»^{346}. Кроме того, российское правительство уже само начало (хотя частично и с неоднозначными результатами) многие реформы, которые обычно ассоциируются с попытками проведения в России политики «шоковой терапии». Команда Клинтона видела свою роль в том, чтобы помочь в проведении этих реформ, а не пытаться переписать их или повернуть вспять то, что уже было спланировано.

Другая группа критиков подчеркивала отсутствие демократических реформ как главную причину экономических трудностей в странах с переходными режимами вообще и конкретно в России^{347}. Например, в докладе Национального демократического института Госдепартаменту в декабре 1994 года отмечалось: «Экономическое развитие без политической свободы является противоречием и в конечном счете обречено на провал. Демократическая политическая система и свободная рыночная экономика являются двумя сторонами одного и того же процесса, зависящими друг от друга»^{348}. В ретроспективе опыт реформ в посткоммунистических странах показывает, что те, кто более быстро идет по пути демократизации, показывают лучшие результаты в экономике^{349}. Однако решения относительно последовательности проведения реформ должны были приниматься тогда, когда этого опыта еще не было. Общее мнение в 1993 году было как раз противоположным — считалось, что демократизация затруднит проведение экономической реформы. К тому же в январе 1993 года эта критика не звучала столь четко, а сторонники такого подхода еще не вошли во внутренний круг администрации Клинтона, определявший политику в области иностранной помощи[77]. Советники Клинтона считали, что демократическая консолидация в России имела важное значение для национальной безопасности США^{350}, что экономическая реформа будет способствовать консолидации демократических сил, а не наоборот.

Таким образом, отдавая приоритет экономике, все полагались на «настоящих экономистов» — Саммерса и Липтона, и в центре внимания было здоровье макроэкономики.

Продолжение демократической помощи на местном уровне