Цель – корабли. Противостояние Люфтваффе и советского Балтийского флота

Голубев[111] описывает произошедшее так, словно видел все это со стороны. А ведь он был ведущим, т. е. находился впереди Захарова, да и к тому же под атакой «Мессершмитта». Вряд ли у него было много времени смотреть назад, чтобы подробно следить за действиями ведомого. А радиосвязи между ними не было, о чем пишет и сам Голубев.

И снова взгляд с другой стороны дает совсем иную картину событий. Как уже говорилось выше, JG54 не имела тогда потерь, т. е. Захаров не протаранил никакого немецкого истребителя. Откуда же тогда взялся взрыв, упоминавшийся Голубевым? Вот что затем вспоминал об этом бое Ханнес Траутлофт: «Я атаковал три И-16, которые преследовали Ju-88. Я поймал одну „крысу“ в свой прицел, но она исхитрилась уйти из-под моего огня резким разворотом, а я из-за

своей высокой скорости не смог последовать за ней. Неожиданно я увидел трассеры, промелькнувшие мимо моей кабины». Это, вероятно, была очередь, выпущенная сержантом Захаровым. Но последний уже через секунду сам стал мишенью для ведомого командира JG54. Получив практически в упор несколько прямых попаданий 20-мм снарядов, И-16 взорвался в воздухе. Вот этот взрыв, возможно, и имел в виду Голубев.

Однако пора вернуться к собственно налету. Около 10.00 первые группы бомбардировщиков достигли порта Кобоны, где никаких мер по рассредоточению кораблей принять не успели. За их приближением наблюдали командующий Ладожской флотилией капитан 1-го ранга Чероков и приехавший с инспекцией сам командующий Балтфлотом вице-адмирал Трибуц. Потом Чероков вспоминал: «Вскоре мы увидели бомбардировщики и истребители. Они подходили к Кобоне с юга, юго-запада и запада группами от 12 до 24 самолетов. Навстречу им взлетели наши „ястребки“. Но их было мало. Открыли огонь зенитчики».

В порту и на рейде начали с грохотом рваться первые бомбы. Основной удар пришелся по стоянке канонерских лодок. Немцы добились прямого попадания в канонерку «Бира». Мощный взрыв разрушил всю ее носовую часть вместе с ходовой рубкой. Погибли 14 моряков, еще 37 членов экипажа получили ранения, в том числе командир канонерки капитан-лейтенант А. И. Дудник. Вскоре корабль уткнулся кормой в мель и полузатонул на мелководье.

На канонерскую лодку «Нора» один за другим спикировали 13 бомбардировщиков. В результате многочисленных взрывов вблизи от корабля в его корпусе и надстройках образовалось около 170 пробоин, были повреждены орудия и механизмы, в котельном отделении возник пожар. 30 членов экипажа получили ранения. Немедленно началась борьба за живучесть. Матросы заделывали пластырями пробоины, помпами откачивали воду. Группа машинистов во главе с механиком корабля инженер-капитаном В. Г. Пыряловым сумели потушить огонь. Пострадала и канонерка «Селемджа» – на ней осколками ранило двух матросов.

Надо отметить, что потопить канонерки, переоборудованные из германских грунтовозных шаланд, было делом нелегким, даже добившись прямых попаданий. Дело в том, что сами немцы, не догадываясь о будущем предназначении судов, сделали их почти непотопляемыми с огромным запасом прочности. По бортам вокруг само-

разгружающегося трюма находились воздушные отсеки, разделенные водонепроницаемыми переборками. Для обеспечения жесткости трюм и отсеки соединялись продольными и поперечными балками, причем как цельнолитыми, так и пустотелыми. Для уничтожения подобной цели нужно было попасть в нее хотя бы тремя 250-кг или 500-кг фугасными бомбами, либо одной бомбой более крупного калибра.

В общей сложности в ходе налета утром 28 мая немецкие самолеты сбросили на порт Кобоны около 300 фугасных бомб всех калибров. Взрывами были разрушены два пирса, склады и линии связи. Помимо канонерок, сильные повреждения получили еще несколько буксиров и барж. На железнодорожных путях сгорели семь вагонов с продовольствием и восемь вагонов с боеприпасами, были разбиты два штабеля мешков с мукой и крупой.