Цель неизвестна

За что ты так со мной? Или я фамильярничаю, и надо на «вы»? Ваше… Не благородием же называть. Не знаю я, как правильно вас величают. Отец наш – пойдет? Ну, в общем, если ты всесилен и всезнающ, зачем глупости допускаешь? Уж точно не я все это выдумал!

Из вражеской группы вперед вышел накачанный молодой мужик лет двадцати. Картинно скинул полушубок и заорал в нашу сторону нечто неприличное. Наш инструктор не менее демонстративно отзеркалил, разоблачаясь.

– Спеси в нем не по чину, – бросил презрительно и двинулся навстречу.

Это они, похоже, удаль демонстрируют. В толстой зимней одежде и удары не так страшны. Если в корпус, так свалить не так уж и просто. Бить всей тяжестью или в лицо надобно. А они напоказ стараются. Не, я в такие игры не стану. Вот наш широко размахнулся…

Толпа зрителей будто взбесилась. Крики, свист, пожелания. Причем некоторые звучали крайне неприлично. Азартный народ, оказывается, в деревнях проживает. И жонок не стесняются. Не удивлюсь, коли здесь еще и тотализатор имеется. Ну натурально болельщики. И не из самых тихих и законопослушных. Эти и сами на поле выскочат, а то и бутылку кинут. Тьфу, это меня уже заносит. Стекло здесь я видел всего пару раз. Такими вещами не разбрасываются.

Тут мне стало не до размышлений. Нашему представителю разбили харю, и, не дожидаясь продолжения, вся ватага ломанулась в атаку. Естественно, и те кинулись навстречу под оглушительный шум зрителей и призывы прикончить, побить, растерзать, гнать и матерные выкрики. Связно воспринимать не выходило.

Прямо на меня выскочил с раззявленным ртом орущий нечто оскорбительное чужак, и моя рука метнулась ему навстречу. Я и сам не понял, что произошло, но кулак, угодивший в челюсть, опрокинул врага. Я в легком остолбенении моргнул, с опозданием вспомнив, что сила у меня далеко не прежняя. Удар прозвучал не хуже щелканья хлыста, а он даже и ворочаться не пытается. Так и лежит под ногами.

Растерянность мне дорого обошлась. Кто-то из противников засветил мне во всю ивановскую по подставившейся морде. В глазах, не хуже чем в мультике, замелькали звезды, а я невольно отступил назад, сшибая с ног одного из своих. По лицу потекла капля крови. Похоже, мне рассекли бровь. Машинально смахнул мешающее, обнаружил на руке красное пятно. Меня? Посмели ударить?

Зарычал в ярости и вновь пошел вперед. Руки работали на манер поршней в каком-то в детстве виденном механизме. Безостановочно и неумолимо. Парни разлетались не хуже кеглей от моих ударов, и достаточно скоро спереди никого не осталось. Ребята наверняка испугались и старались уклониться. Они ожидали обычной драки, а я нешуточно озверел и готов был стоптать любого. Люди такие вещи чувствуют сразу, и даже храбрецы не стремятся идти до конца, имея дело с агрессором.

Нет, мне тоже прилетало, и немало. Я особо и не защищался, сосредоточившись на желании порвать и наказать наглецов. Но почему-то боли практически не чувствовал. Даже самые сильные удары проходили мимо сознания, просто я норовил вломить данному сопротивляющемуся моему справедливому гневу еще сильнее. Так, чтобы не просто свалился, а еще и не встал. В какой-то момент обнаружил себя несущимся за удирающими врагами. Тут, видимо, в очередной раз старые навыки с новыми не поделили управления ногами, и я со всего разбегу воткнулся в обледенелую землю.

Перевалился на манер жука на спину. Слегка подумал и сел. Вставать желание отсутствовало. И без того уже кругом победа, и последние враги улепетывают вдаль, преследуемые нашей командой. Пусть их. А мне не мешает подумать над собственным поведением, тем более что за камнем меня вряд ли видно. Я ведь не собирался геройствовать – что же опять не слава богу? Ну обиделся, получив удар, – это понятно. Но у меня же практически мозги вырубило! Никогда я себя так не вел.

Когда по приезде в интернат на первых порах ко мне Карл цепляться начал, я же все хладнокровно просчитал и бокса устраивать не стал. Он-то, в отличие от меня, им занимался и на добрых пятнадцать кило больше весил. Говорить в таких случаях бесполезно. Прогнешься – клеймо на всю оставшуюся жизнь. Такие Карлы в момент объявятся десятком. Есть только один метод прекратить издевательства – бить первым и так, чтобы запугать. Чтобы в дурную башку даже мысль о мести не закралась и дружкам ее не поведал. Выходит, не на людях делать нужно, а втихую.

И я это сделал. Обломал об него палку от швабры. В прямом смысле, аж куски летели, а она не пластмассовой, а деревянной была. Специально подобрал материал потверже. Расчетливо избил, сходу врезав по тыкве, подловив одного и не давая прийти в себя. Несколько сломанных ребер и рука. А на прощанье пообещал в следующий раз просто зарезать. Честно говоря, вряд ли на такое духу хватило бы, но, видимо, прозвучало убедительно. Хоть он и вещал про падение с лестницы, только самые тупые не уловили, кто его отделал. И меня больше не задевали всерьез никогда. Думаю, многие еще и вынесли в большой мир убеждение, что русских лучше не трогать, а то взбеситься могут. А это всегда полезно.