Цель номер один

Да. Только надо здесь указать на первую ошибку, обычно допускаемую в разговорах про армейскую реформу: отождествление военного обучения с призывом.

Дело в том, что известная кампания в пользу «отмены призыва» – будем говорить откровенно – имеет четкий политический подтекст: в демократическом государстве не должно такое количество населения проходить сквозь столь недемократическую структуру, как армия. Один из постулатов современного «гражданского общества» – разделение армии и общества прочной стеной; армию надо изолировать, сделать ее маленьким островком, подконтрольным этому «гражданскому обществу». Понятно, что, когда активно насаждается такая модель общества (или пародия на нее), то забота о «компактной армии» оказывается порожденной вовсе не пригодностью ее для решения военных задач, а совсем иными соображениями.

Однако всеобщее военное обучение (всевобуч) на самом деле нисколько не находится с противоречии с концепцией армии профессионалов; это совершенно разные вещи, из разных плоскостей. И чтобы разобраться с этим, надо понять, зачем был нужен призыв.

Переход к призыву в СССР произошел накануне Второй мировой войны и стал (очень запоздалым) ответом на появление в нацистской Германии огромной армии. А послевоенная советская военная доктрина, призванная отвечать на условия «холодной войны», предполагала, что в ответ на нападение американских империалистов мы тут же даем приказ группам войск, расквартированным в Восточной Европе. И эти полностью отмобилизованные, максимально боеготовные войска переходят в наступление в направлении к Атлантике: сначала бросаются в бой танки при поддержке авиации, затем по следам танковых гусениц продвигается мотопехота. Если американцы обложили нас по всем уязвимым направлениям своими ракетами, то и мы нашли уязвимое место в обороне Запада – относительную близость Европы к нашим границам.

А наличие мощного первого эшелона на западной границе предполагало, конечно, и наличие второго, расположенного внутри страны. Короче, та концепция зиждилась на наличии огромной армии, готовой вступить в бой в любой момент!

А что значит – полностью боеготовная армия? А это значит, что ее контингент должен состоять из профессионалов, готовых к войне в любой момент и умеющих воевать.

Можно считать, что солдат-срочник как бы временно становился профессиональным бойцом (поскольку в любой момент он мог быть брошен в бой). А статус профессионального военного обязательно предполагает ломание личности, благодаря которому человек превращается в винтик войны. Ибо для того, чтобы воспитать настоящего солдата, необходимо сначала растоптать его личность – увы, это печальный закон для всех армий мира. И через такое ломание должен был проходить и призывник, раз из него вознамерились за короткий срок сделать полноценного воина. Именно ради такой обработки его отрывают от семьи и увозят на долгие месяцы далеко-далеко. И вот ты оказываешься в месте, в которое тебя привезли вслепую, в войсках, которые ты не выбирал. Ты не просто оторван от родных: рядом с тобой нет ни друзей, ни подруг, а есть только такие же несчастные, как ты, назначенные тебе на ближайшие два года в друзья волей командиров. Ты не можешь искать защиты от местных хулиганов («дедов») в милиции – ее тут нет (что вообще-то очень не здорово); часто даже природа за окном казармы чужая, незнакомая, безрадостная. От такого поворота у новобранца возникает, разумеется, тяжелый психологический шок; он начинает искать выход и вскоре понимает, что нет и не будет у него родных, кроме папы-командира и «мамы»-замполита, как и не будет друзей, кроме соседей по казарме. Пережив сильнейший психологический слом, он становится в руках командира послушным, как пластилин, и готов идти за ним всюду, как утенок за уткой, ибо знает, что нет для него теперь родней людей, чем армейские командиры и начальники. После такой ломки бойца можно будет послать приказом куда угодно – хоть в эпицентр ядерного взрыва! Что и требовалось.

Поэтому когда генералы разглагольствуют на предмет того, как замечательно армия воспитывает, дескать, приходит туда мальчик, привыкший за маменькину юбку держаться, а возвращается уже мужчина, то к этому надо относиться с определенной долей скепсиса. Потому что генералам совершенно по барабану, кто выйдет из армии – мужчины, женщины или роботы: для них главное, чтобы из призывников получалось хорошее, послушное пушечное мясо. Нельзя, конечно, отрицать роль армии в деле возмужания призывников, но ведь то же можно сказать и про зону!