"Цель вижу! (Дилогия)"

- Я требую объяснений! - Ответил Карпин. - И если старшина действительно в чем-то виновата, то она будет арестована и доставлена в «Смерш» дивизии моими людьми, а не вашими падальщиками! И не советую вам, капитан, пытаться арестовать старшину силой - не получится!..

«Смершевец» был горд, но не глуп…

Он прекрасно понимал, что они втроем, водитель был не в счет, ничего не смогут противопоставить трем десяткам опытных разведчиков. Но и «позорно» бежать с «поля боя» он тоже не хотел, чтобы не уронить перед своими солдатами свой, и так не особо высокий, авторитет…

И он проговорил жестко:

- Старшина нарушила приказ вышестоящего командира, мой приказ, явиться для выяснения обстоятельств!

- Каких обстоятельств, капитан?

- Грубого нарушения воинской дисциплины по отношению к вышестоящему начальству, и оскорбления его действием в присутствии свидетелей! - Выпалил Онищенко, и зло зыркнул в сторону Морозовой.

- Не понял? - Опешил капитан-разведчик, и обернулся к старшине. - Какое такое «оскорбление действием»? Кто кого оскорбил, старшина? Что между вами вообще произошло?!!

Зоя в опор, словно прицеливалась через свой проверенный оптический прицел, посмотрела на «смершевца», и тот не выдержав этого, прожигающего насквозь взгляда, отвел глаза в строну…

- Я залепила пощечину молодому хаму в капитанских погонах «Смерша», потерявшему всяческий стыд и совесть за то, что он решил, что я молоденькая девочка, которая не скажет ни слова, когда контрразведчик лапает ее за ногу!.. Капитан попросту получил пощечину по морде!..

Он чеканила каждое слово, и слова эти, словно пудовые гири, падали в полнейшей тишине. И настолько они были тяжеловесны эти слова, что казалось, даже дорожная пыль поднимается под ними фонтанчиками, как это бывает во время внезапной летней грозы на пыльной полевой дороге…

Карпин медленно перевел взгляд на «смершевца», и так же медленно проговорил:

- И ты считаешь, мерзота, что это и есть то веское основание для того чтобы лишить целую дивизию лучшего снайпера, арестовав старшину Морозову, и это перед самым наступлением?

- Я отдал приказ старшине, явиться после командира полка ко мне в кабинет, для разбора данного инцидента! - Ответил Онищенко с вызовом, видимо так и не поняв до сего момента, с кем имеет дело. - Старшина этот приказ проигнорировала! И это есть основание для ареста! Сознательное невыполнение приказа во время боевых действий! А это уже очень серьезная статья, капитан! Вплоть до высшей меры, без суда и следствия!.. А тут еще и «оскорбление офицера действием»…

И тут за спиной Зои раздался злой, до боли знакомый, громкий, с легкой хрипотцой, голос:

- «Без суда и следствия», говоришь!.. Получил от бабы пощечину за свои поганые мысли и телодвижения, и «оскорбился», говоришь!.. Да ты, падла, даже не представляешь себе, что это значит «оскорбление действием»!..

Никто даже не успел сообразить, как в свете фар прямо перед капитаном-«смершевцем», словно из-под земли выросла крепкая сухощавая фигура…

- Это сейчас я тебя оскорблю!!! Действием!!! Чтобы ты, падла, на всю жизнь запомнил!!!

А дальше все произошло в считанные секунды…

- Хрясть! Хрясть!..

Эти кулаки знала вся разведрота… И это был давным-давно отработанный прием для захвата «языка»… И за все годы не случилось ни одного провала или сбоя…

Первый удар, прилетевший в челюсть сбоку, тот, что в боксе называют свингом, молодой и крепкий здоровьем капитан Онищенко «удержал»… Хотя… Он просто устоял на ногах, но, это было видно со стороны, потерял ориентацию в пространстве… Боксеры называют это - состояние грога…

Может быть, если бы у него было бы немного времени, хотя бы полминуты, он бы и восстановился, но…

Прилетевший через секунду, снизу по челюсти, апперкот, попросту опрокинул его в дорожную пыль… «Смершевец» рухнул не землю всем телом, словно подкошенный колос на сломанных глиняных ногах, взмахнув руками в стороны, как крыльями… И затих, потеряв сознание…

Нет, этот разведчик никогда в своей жизни не занимался боксом, и, скорее всего, даже не слышал о таком спорте, но… Годы службы в полковой разведке научили его очень многому… Он просто бил… Бил так, как это делал с врагами за линией фронта, или в рукопашной схватке на линии атаки…

- Стоять! Назад, Якушин! Назад! - Рявкнул Карпин, и бросился к своему старшине. - Стоять!

Он повис на правой увесистой руке старшины, а на левой уже повис лейтенант Найденов…

Сержанты-«смершевцы», совершенно обалдевшие поначалу от того, что только что увидели, резко вскинули автоматы…

Да так и замерли, как памятники, услышав суровый голос:

- А ну не балуй оружием, шпана! Тут вам не детишки собрались!

Сержант Игнат Онопкин, старшина разведроты, вышел из толпы разведчиков, которые в одну секунду окружили «смершевцев» и взяли на прицелы своих автоматов, и, схватив ППШ застывших сержантов прямо за стволы, дернул на себя:

- Ну-ка!!! Дай сюда!!! Пока не поранились, не приведи Боже!..

Он отстегнул диски от автоматов, забросил все это «железо» в «Виллис», и проговорил ровным голосом, обращаясь к водителю, который уже давно превратился в соляной столб: