Цель – выжить. Шесть лет за колючей проволокой

Когда-то, еще в летной школе, я руководил группой из 15 человек, старшим обслуги возился с дисциплинированным составом не более 30 человек, а теперь 120 депрессивных или сумасшедших «НОВЫХ», которые пока еще имели смутное представление о том, что такое дисциплина в учреждениях архипелага ГУЛАГ. Задание непривычное, неприятное, и как мне показалось, сверх моих сил. Я же не знал, что проникнуть в такую бесструктурную массу одному совершенно невозможно. Со временем до меня дошло, что отдельным особам надо предоставлять хоть скудные привилегии, которые за эту цену, в свою очередь, будут готовы служить в качестве овчарок. В конце концов я этого достиг, и число упреков, сыпавшихся на мою невинную голову, постепенно уменьшилось. В один прекрасный день у меня состоялась почти дружеская беседа с начальником лагеря (который по возрасту годился мне в отцы), и я отважился спросить, по каким причинам на роль командира роты он назначил именно меня. Ответ был прост: «По по-русски говоришь и пишешь, умеешь учиться». Вот и все.

Работа на торфу была очень тяжелая, тяжелее всего на перекладке рельсовых путей гидромониторов. Широта колеи этих путей около 3 метров, длина шпал не менее 4 метров, длина одной секции 6-7 метров, т. е. туда входит не менее 10 шпал. С ходом разработки торфа рельсы гидромонитора должны соответственно отступать. Рельсовые секции указанных размеров вручную поднять и перетаскать на расстояние около 5 метров – не шутка, особенно когда путь пересекает болото. При поднятии секции работяги иногда стоят в воде по пояс. Шпалы словно засосаны в илистом грунте, и, чтобы оторвать их, требуются усилия вдвое превышающие вес самой секции. Требуется бригада здоровых мужчин численностью до 30 человек. Страдают люди не только от тяжести работы, но также и от агрессивности болотистых вод. У многих есть открытые язвы.

Немного легче работать на полях, где торф сушат. Торфяное сырье поступает по трубопроводу на поле, где вода сливается и испаряется. Слой влажного торфа разрезают специальными гусеницами на кирпичи, тем самым подготавливая себе очередную порцию тяжелого физического труда – поднять и крест – накрест уложить кирпичи, весь которых из-за значительного влагосодержания довольно высок. Весь восьмичасовой день стоять с согнутой спиной, поднимая и передвигая десятикилограммовые кирпичи – настоящая каторга. При этом нужно учесть, что под летним солнцем, без какой-нибудь тени, на поверхности поля – 40-50 градусов жары.

Легче всего погрузка сухого торфяного кирпича в узкоколейные вагоны, на которых горючее катится к балахнинской ТЭЦ. На всех участках я по собственному желанию работал несколько смен, и не раз мои мысли возвращались к южской предсказательнице. Видя несчастье товарищей, я по праву мог считать себя счастливцем.

Прошло лето 1945 года, в моем цирке стало прохладно, а о возвращении домой не следовало и думать. Зимовать в палатке – невозможно. Что же будет? В конце сентября получаем спасательный приказ: взять вещи, собраться по-походному и всему лагерю по-ротно построиться у проходной. Личное имущество военнопленного – не вес. Ложка, складной ножик, бумажник с фотографиями семьи и походный котелок. Все. Остальное считается нелегальным и может быть изъято во время ежемесячного обыска. Но за последнее время в Пыре обыски не проводили, и результат – за плечами – не чахоточный рюкзак, а туго набитые кули. Откуда пленный берет столько барахла? А черт его знает. Куда нас поведут, знает опять только командование. Далеко ли? Пешком или на транспорте? Об этом никому ни слова. Должно быть – в отапливаемое здание.

Глава 8: Станция Игумново – 96-й химзавод «Заводстрой». Лагерь 469/3.

Сентябрь 1945 г.

После 30-ти километрового марша из лагеря торфяников No 117/4, новая лагерная обстановка показалась роскошью. Бывший складской корпус крупного химзавода был оборудован под общежитие на примерно 500 человек. Под одной крышей расположены спальный зал, кухня, столовая, санузел с душами и баней, дезинфекция и медпункт. Отопление центральное. Имеются отдельные помещения под служебные комнаты и отдельное жилье. Лагерная зона от территории химзавода отгорожена высоким забором.

Для приема немецких военнопленных все на удивление подготовлено хорошо. Масштабы удобств совершенно новые. Единственный бич, это крысы и клопы, с которыми мы боролись еще в прежних лагерях. С крысами справились довольно быстро, в то время как клопы пока что отражали любые человеческие атаки. Чем больше их давишь, тем больше их рождается. За все время плена я от них страдал больше, чем от голода.