Цель – выжить. Шесть лет за колючей проволокой

В конце сентября, вскоре после нашего прибытия в этот лагерь, в зону машинами привезли картофель, запас на всю зиму. Над буртами во дворе построили палатки и ждали морозов. Морозы пришли. Мороженый картофель из кагата прямо в котел – известный прием, причем вкус картофеля и питательность не страдают. Главное, чтобы мороз стоял. В конце декабря оттепель, снова мороз, и после Нового года новая оттепель. От картофеля осталась одна гниль. Какой-то изобретатель или профессиональный специалист бродильной технологии установил, что гнили крахмала достаточно для производства спирта. Для инициирования брожения служило небольшое количество хлеба, а с завода таскали элементы дистилляционного аппарата очень простой конструкции и активный уголь для фильтрации окончательного продукта. Самогон по вкусу был неважный, но зато действие его на организм заслужило высочайшую оценку. Следует отметить, что дистиллятор работал на кухне в присутствии русского начальника, который не подозревал, что там на самом деле кипит.

Самогон – одна сторона медали, потеря основного продукта питания на всю зиму – другая. Единственный продукт – хлеб. На собственном теле имеем опыт в таком направлении, что человек может гибнуть от изобилия хлеба. В эту голодную зиму отсутствовали и другие незаменимые продукты.

Паек по плану выглядел приблизительно так:

Положено Дается взамен

50 г. мяса 150 г. хлеба

20 г. жира 80 г. хлеба

120 г. крупы 200 г. хлеба

100 г. овощей 100 г. хлеба

За правильность цифр не ручаюсь, однако точно помнится, что суточный рацион хлеба доходил до 2 кг. Утром – каша из хлеба, в обед – суп и каша из хлеба, на ужин – суп из хлеба. Каша густая, суп густой. Кроме того, килограмм хлеба на человека. Вначале весело было. Досыта наедались изо дня в день. Но со временем аппетит затих. На рабочих объектах началась лихая торговля с использованием хлеба в качестве валюты. Главный спрос был на лук репчатый, капусту и рыбу. Запасы таких продуктов у гражданского населения были скромные и цены соответственно высокие. Большинство тех, кто выводился из лагеря на работу, перенесли период одностороннего питания кто как. Одни безо всяких последствий, другие с – потерей работоспособности. Первыми начали страдать от цинги ОК и дистрофики. Сначала – воспаление десен. Потом – симптомы необыкновенные. Цинга, по учебнику медицины, начинается с воспаления десен и выпадения зубов. А тут появились невыносимая боль в суставах и в конце концов прогрессивный паралич рук и ног. Пытаюсь представить себе, что в этой ситуации происходило в мозгах тех, кто отвечал за жизнь около 500 военнопленных.

Население кругом голодает, рацион хлеба для граждан, занятых на физически нетяжелой работе, 200-300 граммов в сутки. Военнопленным дают два килограмма, а результат – все растущая заболеваемость. Численность списочного состава, выводимого на производственную работу, убывает изо дня в день. О фруктах или овощах с высоким содержанием витаминов и думать не стоит. Откуда брать необходимые витамины?

Настоящая катастрофа, и выхода не видно. Настроение военнопленных упало в черную дыру. Никто же не пытался объяснить себе затруднительность положения командования лагеря. Кто страдал, тот сваливал вину именно на русских. Они, мол, умерщвляют нас тихим путем. Но начальство было в тупике. Даже нам, активистам, никто из политработников не мог разъяснить, в чем дело и что надо делать для спасения товарищей. Застряли в тупике и мы. Какую можно вести политическую пропаганду за социализм, когда целая группа людей чувствует себя приговоренной к медленной смерти? Среди пленных начались разговоры о том, что «коварные русские хотят по-тихому умертвить нас таким питанием».

Притормозить ход бедствия удалось выдачей в качестве напитка отвара еловой хвои. Потом появились какие-то лекарственные дрожжи, потом, с наступлением весны, можно было приступить к уборке крапивы. Однообразие питания одним хлебом постепенно менялось. Поступили крупы, подвезли немороженый картофель и кильку в огромных бочках. Обстановка стабилизировалась, кое-кто поправился, численность рабочих бригад начала расти, но недоверие страдающих от цинги царствовало еще долго.

Зубной врач – Анастасия Федоровна

Одна их наших бригад работала во вредном цехе No 11, в котором вырабатывалось сырье для получения тетраэтилсвинца – вещества для облагораживания бензина. Люди там работали постоянно с противогазом, в насыщенной хлором атмосфере, к тому же при высокой температуре. Им давали добавочный паек, молоко, и еще была предоставлена недоступная для других военнопленных привилегия: позволялось пользоваться услугами заводской поликлиники.