Цель – выжить. Шесть лет за колючей проволокой

Но изгнание из рая надвигалось широким шагом. Все лето шли разговоры, что везде кругом сыщики оперативного отдела старались выявить военных преступников. Такими считали членов войск CC, идентифицировать которых было очень просто по татуировкам под мышкой, знаку группы крови. Составление соответствующих списков тянулось долгое время, и слухи о возможных включениях в эти списки шепотом передавались из уст в уста.

Из числа эсэсовцев тот или иной пытался удалить татуировку вырезанием небольшого кусочка кожи, но от этого оставался рубец. Сыщики предполагали такую попытку маскировки, и потому включали в список всех подозреваемых, у кого был такой рубец. Туда, следовательно, включали и тех, кто лечился от язвы потовой железы, которая оставляла рубец именно на этом месте. Были и другие случаи неоднозначности данной приметы.

Встретился я с одним летчиком, который был подбит советскими зенитками при наступлении на Минск. Поврежденный самолет дотянул до передней линии наших войск. Его, раненного, доставили в перевязочный пункт войсковой части СС, где предусмотрительный врач поставил ему ту пресловутую татуировку. По сталинскому принципу, что в случае сомнения обвиняемого надо считать виновным, того летчика занесли в списки. За то, что он не наврал, могу ручаться. По рассказам я мог судить о том, что он действительно профессиональный летчик, а войска СС летными частями не распоряжались.

Ну вот, в конце октября в зоне госпиталя поднялся аврал. Служащие войск МВД бегали по зоне в поисках определенных лиц. Собралось на проходной человек десять, а среди них мой знакомый старший обслуги. Их вывели из лагеря, и «слуховое радио» распространило известие о том, что их отвели «налево», что означало в специальный лагерь. Большинство тех обвиняемых военнослужащих германского Вермахта были задержаны надолго. Последние из них вернулись на родину только в 1955 году.

Исходя из того, что трех обвиняемых забрали даже из пациентов госпиталя, я мог предполагать, что пострадаю из-за своих политических убеждений и капризов, но меня оставили на своей койке но ненадолго!

В тот же день в корпусе появился начальник лагеря, обратился ко мне с приказом: «Фритцше, я на вас налагаю обязательства старшего обслуги. Работа легкая, курс лечения продолжается. Со склада вам принесут одежду и прочее ваше имущество, переселитесь в хозяйственный корпус. Познакомьтесь с бригадирами обслуги и с трудовыми задачами бригад. Выход тружеников обслуги по рабочим местам и надзор за выполнением задач с завтрашнего утра – ваше дело. Вы будете подотчетным только мне лично. Действуйте!»

Он застал меня врасплох. Этого я никак не ожидал. В том, наверное, причина странного поведения и интерниста, и начальника медчасти? Не держали ли они меня в запасе на случай ухода действовавшего старшего обслуги? Из моего личного дела они могли очень просто узнать необходимую информацию о моей трудовой жизни за период плена. Федор Андреевич, с которым я позже вел беседы в довольно дружеском тоне, однако, отрицал такую возможность. Он настаивал на том, что вывод «налево» был для начальника лагеря не менее неожиданным, чем для самих военнопленных.

Вот снова поймали меня. Вся симуляция напрасна. Голодал я два раза по трое суток, целый месяц ежедневно играл роль тяжелого больного, пережил печальную разлуку с друзьями, рисковал потерей имущества – для чего? Стою на том же месте, где стоял полтора месяца тому назад: должностное лицо, которое отпустить нельзя, пока целиком не будет распущен лагерь или госпиталь.

Ничего не поделаешь, приходится слушать начальство. Обслуга: это штатный хозяйственный персонал госпиталя – в помощь медицинскому персоналу (санитары), приготовление и распределение пищи (повара, хлеборезы), поддержание чистоты и порядка на территории зоны (дворовые, водовозы, дровоколы) и выполнение ремесленных работ в мастерских (кузнецы, слесари, жестянщики, трубопроводчики, столяры, портные, сапожники). Ремесленная часть хозяйства развита исключительно высоко. В каждой мастерской не менее одного старшего с квалификацией мастера плюс 3-5 человек специалистов. Продуктами питания снабжаются не только военнопленные. Половина объема их работ уходит на покрытие нужд медицинского и административного советского персонала. Надо же считаться с тем фактом, что ст. Уста расположена у дальней железнодорожной линии и считается захолустьем, где о возможности приобретать промтовары можно только мечтать.