Целебный яд

— Что вам от меня надо?

Мюллер обернулся удивленный. Он увидел пожилого человека лет пятидесяти пяти, сидевшего на простом деревянном стуле. Этот человек недоверчиво смотрел на посетителя и медленно перекладывал свою трубку из одного угла рта в другой.

— Я привез из дома фотографию, — без околичностей начал Мюллер. Он достал из бумажника и протянул Веберу половину разорванной карточки с изображением Вестминстерского аббатства в Лондоне[36].

Человек взял карточку, надел большие старомодные очки и начал внимательно ее рассматривать. Затем молча встал, выдвинул ящик стола и вынул другую половину карточки. Соединив их вместе, он повернулся к посетителю и совершенно другим тоном сказал по-немецки:

— Я уже давно вас жду! Садитесь! — И он указал на стоявший перед ним стул. Потом подошел к двери и запер ее на торчавший в замочной скважине большой железный ключ.

— Теперь можете говорить!

— Вы уже знаете о цели моего приезда в Перу, господин Вебер. Вас об этом уведомило голландское правительство Я нуждаюсь в вашей помощи. Думаю, излишне говорить, что все должно остаться в полной тайне. Мы должны найти способ вывезти за границу побеги и семена хинного дерева. Вы думали об этом? Я надеюсь, что смогу доставить деревца и семена в Лиму, но как мы их вывезем отсюда, я не знаю. Вот в чем заключается наша задача в настоящее время! — Мюллер говорил по-немецки, понизив голос.

Вебер встал и повел гостя каким-то темным коридором. Мюллер шел за ним ощупью. Затем, хозяин открыл одну из дверей, и они очутились в просторном, но тоже плохо освещенном помещении. Посредине стоял верстак, на котором лежали рубанки, сверла, пилы и разные другие столярные инструменты.

Вдоль стен стояло штук десять небольших продолговатых ящиков около метра длиной, напоминавших детские гробики.

— Вот в чем мы их вывезем! — сказал Вебер, указывая на них рукой.

— Не понимаю вас. Что это такое? — спросил удивленный Мюллер, поглядывая то на ящики, то на Вебера.

— Это гробы. В них вы якобы везете мумии инков, которые открыли во время вашего путешествия по Андам. Теперь вам ясно?

— Не совсем! Очень прошу вас повторить, герр Вебер!

— Что бы вы ни пожелали вывезти за границу, все подлежит таможенной проверке. В этих условиях ваш „товар“ непременно будет обнаружен. Таможенники могут проявить небрежность или безразличие только в отношении таких предметов, которые им внушают страх или кажутся маловажными. Я думаю, что они не проявят особого интереса к содержимому гробов, в которых перевозятся трупы мертвецов. Согласны вы со мною? — Вебер улыбнулся, приоткрыв рот с двумя недостающими передними зубами.

План старого Вебера показался Мюллеру очень остроумным. Он кивнул головой в знак одобрения, облегченно вздохнул и с улыбкой обнял своего собеседника.

— Отлично! Отлично!

Довольные, они вернулись в гостиную, чтобы уточнить некоторые подробности. Было решено гробы обложить изнутри стеклом, чтобы можно было поливать деревца в пути, и в боковых досках проделать отверстия для доступа воздуха.

В поисках сокровищ Вебер двадцать лет тому назад приехал в Перу. Потерпев в этом предприятии полный крах, он остался жить в Лиме, работая столяром. В то же время он состоял тайным агентом голландского правительства в Перу и исполнял особые поручения. Он давно уже ждал доктора Мюллера и был готов оказать ему помощь.

Через полчаса старая испанка проводила Мюллера так же таинственно, как и встретила, и посмотрела ему вслед все так же недружелюбно и подозрительно.

Не успел еще Мюллер войти в дом дон Косио, как услышал громкие крики и пререкания. До его ушей донесся голос Мигуэлы:

— Постыдись в конце концов! Это же ни на что не похоже! У этих несчастных тоже есть душа, они тоже божьи созданья!

— А мне какое Дело? — слышался глухой и несколько протяжный голос Альфонсо. — С каких это пор у индейцев оказалась душа? С ними можно разговаривать только с помощью бича, и я не советую тебе за них заступаться!

Мюллер прошел мимо, испытывая неловкость от того, что невольно подслушал чужую ссору, и направился в сад, где раздавался визгливый лай Казуса. Из маленького домика, в котором жили садовники-индейцы, доносились громкие стоны и какие-то непонятные слова. Через полуоткрытую дверь он заглянул внутрь.

Громко охая, на полу корчился старый Мацука. Рядом с ним, скрестив ноги, сидел Пепе и успокаивал отца на своем родном языке. Время от времени он подавал ему мисочку с водой, из которой старик с жадностью отпивал большими глотками.

Мюллер успел полюбить этих двух индейцев, отрабатывавших в саду дон Косио наложенное на них наказание. Эти люди, привыкшие к свободной жизни орлов в высоких горах, невыразимо страдали в четырех стенах сада, чувствуя себя, как в клетке. К тому же им приходилось еще сносить жестокое обращение Альфонсо, не упускавшего случая избивать их самым бесчеловечным образом. Молчание, с которым они переносили побои, еще больше его ожесточало. В таких случаях он впадал в неистовство и бил по чему попало.

— Что случилось, Пепе? — с участием спросил Мюллер.