Целебный яд

Аррьеро согласился с ним очень неохотно и оставил свое ружье Пепе.

Оба скрылись среди скал, делая глубокий обход с целью выйти стаду в тыл. Вожак, очевидно, заметил караван мулов, но расстояние было слишком велико, чтобы можно было ожидать опасности. Поэтому он настороженно следил за караваном, не подавая знака тревоги.

Карабкаясь по острым скалам, Мюллер и аррьеро описали большой круг и, когда им показалось, что они уже обошли стадо, начали подкрадываться к нему с западной подветренной стороны. Оставшееся расстояние им пришлось проделать ползком, так что они сильно исцарапались, пока подобрались к пасущимся ламам. Здесь им удалось взобраться на плоский выступ скалы, с которого вся лужайка была видна как на ладони.

Неторопливо переходя с места на место, мирно паслось около десятка викуний. Это были довольно крупные животные; около 1,2 метра высотой и 2 метра длиной. На спине и боках шерсть их была красно-коричневой, а на груди и брюхе светло-желтой. Вожак стада стоял с высоко поднятой головой, напряженно всматриваясь в ту сторону, где остановился караван мулов.

— Сейчас увидите, что произойдет, — шепнул аррьеро Мюллеру.

Он взял камешек и запустил им в стадо. Вожак с молниеносной быстротой повернул голову и, увидев незваных гостей, издал похожий на свист звук.

Викуньи подняли головы и вытянули шеи по направлению к людям. Послышалось что-то вроде фырканья, и обоих охотников обдало потоками слюны.

Знакомый с этим средством самозащиты у викуний, аррьеро успел закрыться плащом, но не ожидавший такого приема Мюллер был очень неприятно поражен. Все его лицо и одежда были залиты липкой слюной.

Ошарашив таким образом своих противников, ламы под предводительством вожака в мгновение ока скрылись за скалами.

— Ха-ха-ха! — во все горло хохотал проводник, глядя на оплеванного Мюллера, старавшегося вытереть лицо платком.

— Это я отомстил вам, сеньор, за то, что вы не позволили мне захватить с собою ружье!

— Ха-ха-ха! — деланным смехом вторил ему немец.

Оставаться здесь было больше незачем, и оба охотника вернулись к каравану, который тотчас же тронулся в дальнейший путь.

Не останавливаясь в деревне Кохамарка, они направились к городу серебра.

Глава VIII

Город серебра. Как легко наживаются деньги. Мельницы для помола серебра.

Серро-де-Паско! Город серебра, город, прославивший Перу на весь мир, город, разжигавший фантазию тысяч авантюристов!

Но, в сущности, можно ли было назвать его городом?

Кривые улочки, низкие полуразвалившиеся мазанки и… непролазная грязь. Вот в каком виде Серро-де-Паско или, как его называли местные жители, просто Серро встретил маленький караван. Всюду сутолока, всюду беспорядочное движение. Люди, не переставая, въезжали и выезжали из Серро. Вступали тяжело нагруженные караваны мулов и лам. Они привозили пушнину и вытканные искусными руками индейцев толстые пушистые ковры, а также мешки, наполненные серебром и серебряными монетами. Вывозили же пестрые ткани, бархатные одежды, оружие, пойманных в долинах разноцветных попугаев, мясо, зерно и многие другие товары. Благодаря своим серебряным рудникам Серро жил полнокровной экономической жизнью.

Мюллер с удивлением оглядывался вокруг. Утомленный дорогой, измученный разреженным горным воздухом, он еле передвигал ноги. Но все же он жадными глазами смотрел на этот новый для него мир, где погоня за прибылью была единственным стимулом жизни.

Аррьеро провел караван к знакомому ему не слишком разборчивому в средствах перуанцу, а сам, как только отдохнули его мулы и нашлись товары для перевозки в Лиму, немедля отправился в обратный путь.

На следующий день Мюллер не был в состоянии встать с постели. Кровь приливала к голове, и пульс доходил до 120 ударов в минуту. У него было головокружение и полное отсутствие аппетита. Он лежал безразличный ко всему, с сильной головной болью и кровотечением из носа.

— Не беспокойтесь, сеньор! Это сорохо[41]. Через шесть дней все пройдет. Этой болезнью болеют все, кто не привык к нашему высокогорному климату, — успокаивал его хозяин. — Видите, вот и ваша собака страдает от сорохо, но и у нее это пройдет!

Казус действительно неподвижно лежал у постели своего хозяина и тяжело дышал, широко раскрыв пасть.

Перуанец оказался прав. Через несколько дней Мюллер почувствовал себя лучше и вскоре поднялся с постели. Верный Пепе за все время болезни своего господина не отходил от него ни на шаг и самоотверженно за ним ухаживал. Воскрес и Казус.

— По-видимому, я выздоровел, Пепе, и скоро мы сможем продолжать наш путь.

— Сеньор еще не здоров! Надо совсем понравиться!

Снаружи сияло солнце. Легкий ветерок шелестел в листве растущих вдоль улицы деревьев.

Город затих. Не было слышно обычного гомона и шума.

— В чем дело, сеньор? — обратился Мюллер к своему хозяину. — Почему в городе так тихо?