Целебный яд

Он выбрал одну из тропинок, которую наметил еще накануне. Она круто подымалась по склону горы. Вначале все шло хорошо. Тропинка была ясно видна, но дальше она стала теряться и разветвляться в разные стороны. Мюллер понял, что заблудился. Чтобы ориентироваться, он полез на высокое дерево, пытаясь взобраться на самую его макушку. Казус, оставшись внизу, начал жалобно скулить.

К сожалению, Мюллеру не удалось добраться до самой вершины дерева. Ствол и ветви были так переплетены, что пролезть не было никакой возможности. Ободрав руки и порвав в нескольких местах одежду, Мюллер спустился на землю.

Положение осложнялось. Не имея другого выхода, он решил идти наугад, полагаясь только на инстинкт. Едва заметная тропа уходила все дальше в гущу леса. То вправо, то влево от нее отделялись новые тропинки и, расходясь в разные стороны, не давали возможности выйти на ту, по которой он пришел.

Солнце уже склонялось к западу, а Мюллер все еще блуждал в лесу. Наконец он вышел на небольшую лужайку и присел отдохнуть. Ему еще ни разу не встречалось заветное хинное дерево, хотя теперь он находился как раз в том районе, где цинхона росла и диком состоянии.

Мюллер расположился на поляне под большим развесистым деревом и вынул из кармана кусок жареного мяса. Несмотря на затруднительное положение, в котором он находился, после утомительного перехода обед показался ему особенно вкусным. Казус тоже получил свою порцию и остался доволен.

Вдруг собака насторожила уши. Быстро повернула голову, зарычала и с лаем бросилась в сторону леса. Какой-то неизвестный зверь, сделав огромный прыжок, вскочил на соседнее дерево. Мюллер быстро встал и побежал за лающим Казусом. На стволе дерева можно было различить какое-то большое пестрое пятно. Это был онц — жестокий ягуар, хищник американских тропиков, полновластный хозяин Ла-Монтаньи. Ягуар присел на задние лапы и каждую секунду был готов броситься на Казуса, который не переставал лаять и прыгать вокруг дерева. Если бы зверь сделал прыжок, собака погибла бы в одно мгновение. Ни храбрость, ни сила Казуса не помогли бы ему в борьбе с опасным противником.

Мюллер сразу же понял опасность, вскинул ружье и внимательно прицелился. Промах означал бы гибель для верной собаки. Как только мушка двустволки попала на грудь онца, Мюллер одновременно спустил оба курка. Двойной выстрел далеким эхом отозвался в лесу. Ягуар вздрогнул, сделал предсмертный прыжок и, сраженный, упал недалеко от Казуса. Собака с громким лаем бросилась на зверя и схватила его за горло. Но это было уже излишне. Выстрел поразил онца прямо в сердце. Еще несколько судорожных движений, и он застыл на месте.

Мюллер отогнал собаку, поднял убитого зверя и подвесил его на ветку дерева, под которым только что отдыхал. Он не знал, что с ним делать. Казус улегся под убитым онцем и, не спуская с него глаз, продолжал яростно рычать.

— Попридержите собаку, сеньор! — неожиданно донесся из леса чей-то сильный голос.

Казус забыл об онце и бросился на голос.

Из леса вышел крупный мужчина, почти великан. На нем был охотничий костюм, кожаные штаны и высокие сапоги. В руках он держал наготове ружье. На голове у него была широкополая шляпа, закрывавшая лицо. Из-под нее выглядывала рыжая борода, достигавшая ему почти до пояса.

— Ого-го! — воскликнул незнакомец после того, как Казус перестал лаять и начал глухо рычать.

— Недурно! Ты ему попал прямо в сердце! Мастерски сработано! Так значит, это и был двойной выстрел? — сказал он, подойдя к дереву и с интересом рассматривая убитого онца. Незнакомец самым беззастенчивым образом обращался к Мюллеру на ты.

По всему было видно, что здесь он чувствовал себя как дома.

Озадаченный неожиданным появлением незнакомого человека, Мюллер рассматривал его с любопытством.

Он никак не ожидал подобной встречи в лесу и не знал, что ему ответить.

— Ты, кажется, удивлен тем, что меня видишь? — снова раздался громкий и низкий бас незнакомца. — А я вот ничему не удивляюсь!

— Признаюсь, никак не ожидал встретить здесь белого человека, сеньор…

— Гансен, Олаф Гансен, сеньор! Иногда меня называют „белым кокеро“. Можете меня называть, как хотите.

Заметив упавшее дерево, Гансен бесцеремонно примостился недалеко от Мюллера держа ружье на коленях. Это был старый тяжелый штуцер крупного калибра. Вряд ли кто-либо другой, кроме этого великана, смог бы из него стрелять.

— Что, не можешь налюбоваться на мою игрушку? Я из нее на расстоянии тридцати шагов попадаю в талер. Если у тебя есть лишние талеры, можешь убедиться в этом! — И он засмеялся, показывая два ряда ровных белых зубов, сверкавших из-под длинных обвислых усов.

— Я уже совсем было потерял надежду выбраться из леса, как вдруг, точно посланец неба, являетесь вы, сеньор Гансен. Мое имя Мюллер. Я нахожусь в этих местах всего два дня.

— Мюллер[48]? Вы, должно быть, немец? Только немцы носят такие забавные имена! — И Гансен добродушно рассмеялся.