Целебный яд

Не подавая виду, профессор Гольдфус внимательно слушал. Только при упоминании имени Франца Губерта он пересел ближе к окну и оставался там до конца рассказа. Ни одним вопросом, ни одним жестом он не прервал Карла, а лишь задумчиво смотрел, как разгуливавшие по двору голуби что-то клевали на выложенной плитками дорожке и время от времени поднимали головки. Он, казалось, не следил за рассказом Карла.

Даже тогда, когда тот умолк, профессор не изменил свою позу и продолжал держать палец в кармашке своего жилета.

После долгого молчания он повернулся к студенту и мягко сказал:

— Да… Теперь я понимаю… Признаться, и я поступил бы точно так же на вашем месте. Вы поступили совершенно правильно. „Лучше честная смерть, чем бесчестная жизнь“, — как гласит народная пословица. Но знайте, дорогой Карл, наступит время, когда у людей изменятся понятия о чести. Тогда не нужно будет защищать ее на дуэли.

Карл осмелился наконец взглянуть в лицо своему любимому профессору. Сквозь стекла очков с отцовской нежностью на него смотрели два глубоко запавших глаза.

— Да! Ну, а теперь — за дело! Благодарю вас за материал, который вы мне принесли.

Карл понял, что профессор его больше не задерживает. Он встал со стула, положил папку на письменный стол и вышел из комнаты, еле слышно прошептав: „До свидания!“

— Не забудьте же прийти на конференцию, — крикнул профессор ему вслед.

На заседание натуралистов съехались ученые многих стран. Оно проводилось в актовом зале университета. Стены этого зала все еще украшали сохранившиеся со времен курфюрстов гербы старинных рыцарских фамилий. На тяжелых каменных колоннах покоились возведенные неизвестными мастерами готические своды.

На одном конце зала была сооружена трибуна, которую заняло университетское начальство. Все были в черных тогах, в белых нарукавниках, в высоких черных головных уборах. На груди ректора на драгоценной цепи висел золотой знак, который вместе с длинным жезлом с золотым шариком на конце являлся символом его высокого звания.

В передних рядах сидели гости. Среди них были профессор гейдельбергского университета Гейнц, профессор берлинского университета Мейер, профессор Мюнс из большого портового города Гамбурга, профессор Клеменс из Стокгольма, профессор Портенс из Копенгагена, профессор знаменитого Саламанкского университета доктор Родриго Санчес дель Гонсалес. На совещание прибыл и престарелый ученый-натуралист профессор болонского университета доктор Луиджи Беллини.

Присутствовало также много граждан и представителей местных властей. Большинство из них плохо разбиралось в обсуждаемых вопросах, но в силу сложившихся традиций университет считал себя обязанным их пригласить, а приглашенные считали своим долгом на это приглашение откликнуться.

На центральном месте, в первом ряду, сидел бургомистр — старый сухой высокий немец с лысой головой. У него на груди, как бы случайно, позвякивали ордена за освободительную войну. Его безукоризненно выутюженные черные брюки образовывали складку на коленях. Слушая доклад, он считал необходимым выражать одобрение властей частым, но в большинстве случаев не совсем уместным наклоном головы.

Справа от бургомистра, заполняя собою все кресло, сидел сказочно богатый роттердамский негоциант и банкир Хенрик ван Снуттен. Густые черные бакенбарды закрывали его лицо, на котором выделялся мясистый нос. На его толстом животе, обтянутом дорогим шелковым жилетом, висела массивная золотая цепочка, которую голландец, как всегда, когда он скучал, перебирал пальцами. Темно-синий фрак подчеркивал внимание, которым он удостоил съезд натуралистов.

Ван Снуттену в Роттердаме принадлежали большие склады товаров, коммерческая контора и частный банк. Торговля с различными городами на Западе, по Рейну, на атлантическом побережье, на Северном море и на Дальнем Востоке создала ему известность и обширные связи. Он твердо верил в могущество денег и в то, что миром управляют только они и только с этой точки зрения смотрел на научные открытия и на важнейшие достижения в области культуры; таким, как он, наука часто приносила немалую пользу.

Корабли ван Снуттена бороздили все моря. Они доставляли в Европу шелк из Китая, слоновую кость и хлопок из Индии, черный и душистый перец и другие пряности из стран Дальнего Востока, апельсины из Италии, инжир из Турции, маслины с островов греческого архипелага, а взамен развозили произведения европейских мануфактур. Флаги на кораблях ван Снуттена с изображением двух львов, увенчанных крестом, развевались во многих портах, знаменуя могущество и богатство своего патрона.

Около ван Снуттена и бургомистра расположились начальник полиции Винцлер, председатель суда Крейнингер, барон Франц фон Ливен и многие другие.

Местные и иностранные ученые отличались от остальной публики черными сюртуками, визитками и белыми манишками. Они держали в руках карандаши и блокноты и постоянно что-то записывали.

В группе ученых находился и профессор Гольдфус. Его очки поблескивали, отражая солнечные лучи, пестрыми пучками проникавшие сквозь цветные стекла витражей.