Целеполагание

— Пойдем дальше, у нее больше сотни смертельных поединков. Но у тебя есть козырь — райс. Он дает надежду. О нем, уверен, она пока еще не слышала, но даже, если слышала, с тотемами не сталкивалась, поэтому не представляет, насколько они опасны. И видит она перед собой всего лишь мальчишку, скорее всего, даже не верит, что убил всех ты. К памяти крови многие относятся, как к сказкам. Еще, на родовые клинки не надейся, минимум десять-двенадцать ударов тебе нужно нанести, чтобы продавить ее защиту, а Лидия может в любой момент ее обновить. Минимум три-четыре раза в сутки. И ты не успеешь, даже со всей скоростью от кинжалов нанести их. Трофейные гранаты, объятия Ороса и другое на нее не подействуют, кроме дымовой завесы, но что она даст? Ставится всего лишь на две минуты, и ты в ней также будешь слеп. Перчатка и кинжал Иммерса — помогут, но ты не умеешь сражаться против бойцов такого уровня, вооруженного и умелого… Райс! Только райс! Бей им сразу и наверняка, как вампира.

— Он еще не очнулся от поглощения, — сообщил скорбную весть я.

— Эйден и мроки, как я мог забыть⁈ — Турин выругался пусть и некрасиво, но постарался витиевато, а затем в его тоне проскользнуло уныние, которого я ни разу не слышал ранее, — Невовремя, как же все невовремя. Я убью их всех. Отомщу. И сделаю все, чтобы она на себе ощутила ту боль, которую готова причинять. Ты тут не при чем, это удар по мне. А так все хорошо начиналось, я… Ладно, слушай внимательно Лидия — это не Деймон. Шансов у тебя никаких. О ее силе говорит и то, что при живом старшем брате, отец передал главенство ей. Теперь даже не знаю, что тебе посоветовать.

— Хорошо, я понял. Но что значит «заберу силу и кровь»?

— Тебя это волнует? Лучше молись Кроносу! Может он решит выступить на твоей стороне, больше для тебя шансов я не вижу! — с раздражением бросил тот, но затем взял себя в руки, — Это как у людей из Народа поглощение тотемов, они ведь всеми силами стремились стать, как аристо. Она поглотит твою душу и станет сильнее, гораздо сильнее. Если в крови до этого имелась примесь крови других разумных, то она от них очистится. Убиваешь противника, отрезаешь голову, окропляешь из нее кровью стелу, а затем произносишь четко и ясно — «я, глэрд Райс глава дома Сумеречных, по праву победителя забираю ее силу и кровь». Остальное сам увидишь. И поговорим, если победишь.

— Странно, — сказал я задумчиво, — Как же вы друг друга тогда не поубивали?

— Потому что не так много новых глав домов, которых подловить так легко, не так много и старых, готовых рискнуть всем. Кроме, как они, никто не может забирать силу и кровь. И это происходит при пособничестве жрецов, а они далеко не всегда дают согласие. А причины, по которым можно подобный финт провернуть, все прописаны. И горе тем, кто решит нарушить уложения. Здесь они нашли лазейку. Не опасались — потому что некому на законных основаниях отомстить за тебя или выйти вместо. Ты один. Поэтому я объявил о твоем ученичестве, теперь в первую очередь на поединок придется вызывать меня. Так как я несу ответственность за твои поступки, если бы выбрал учителем дер Вирго, то он.

— Вассальную клятву я тебе приносить не буду, — категорично сообщил главное.

— И не нужно! Да, и не знаю, уже зачем. Все планы… — отлично подбодрил меня лэрг, — И да, Крома, я лично постараюсь убить.

Сразу на душе теплее. Что мне это даст?

Оставил только кинжалы, на «Жнеца» не рассчитывал, раз родовые клинки защиту не пробивали сразу, то он и подавно, а мешать будет. Пристроил на пояс справа световые и слева дымовые гранаты, самурайский меч в ножнах взял в руки. Все, готов.

В этом время на перемещенный эшафот, продолжавший оставаться самой высокой точкой на площади, взобрался знакомец эрин Энжей Клай и объявил о начале приема ставок. Из внутреннего двора четырехрукие гшундары выкатали два фургона с тремя окошками в каждом, в одном передвижном бюро принимали и записывали ставки от благородных господ, в другом от простолюдинов.

Узнал у лэрга, что на себя ставить можно, на противника нет. Отличная новость. Ленара я взглядом не нашел, зато Норга вычленил.

Пока стоял в небольшой очереди, прислушивался к разговорам некоторых компаний поодаль, в целом, ерунда внимания нестоящая, но некоторые на размышления наводили. Особенно познавательной оказалась беседа двух аристо:

— Хотел бы я видеть эту сучку у себя на аллее славы, ничего бы не пожалел! Кол специальный, именной бы заказал. Из чистого золота! — поделился низкорослый толстяк, который, как и все вокруг, буквально светился от амулетов. Одежда очень дорогая, еще и каждый аксессуар тянул на произведение искусства. Его спутник длинный и худой, как жердь, тридцатилетний мужчина с лошадиным лицом и метелками усов, мог прямо сейчас послужить выставкой ювелирного искусства, произнес флегматично: