Целестина, или Шестое чувство

За неделю до пасхи, в последний день перед началом школьных каникул, Жачек вернулся из довольно длительной служебной командировки. Время было обеденное, и крепко проголодавшийся отец рассчитывал застать дома привычные шум и суету, предшествующие всякой трапезе. К своему изумлению, он нашел квартиру тихой и необычно чистой. Это странное впечатление еще усугублялось ярким светом, льющимся из вымытых окон и профильтрованным сквозь белые, пахнущие свежестью занавески. Полы сверкали, как зеркало, в вазах стояли цветы. Все это, вместе взятое, в совокупности с тем фактом, что Целестина, вполовину похудевшая, сновала по квартире, не замечая собственного отца, складывалось в картину весьма и весьма тревожную.

- Телятинка, у тебя неприятности, - уверенно сказал отец.

- Откуда? - тупо ответила Цеся, даже не поглядев в его сторону.

- Я ведь вижу. Что случилось?

- Ничего. Честное слово. Сейчас помру от смеха, - сказала Целестина и, чтобы быть последовательной, залилась слезами.

Отец услышал грохот кастрюль и поспешил на кухню, откуда доносились эти милые сердцу звуки. В кухне, пропитанной вкусными запахами, Юлия, распевая, мыла посуду, что тоже внушало тревогу.

- Здравствуй, дочь, - сказал Жачек. - Скажи, Цеся, случайно, не влюблена?

- - Понятия не имею, - спокойно ответила Юлия. - Что касается меня, то я влюблена. В Толека.

- Конец света! - простонал отец.

- Я ему сказала, что люблю его и что он должен на мне жениться.

- Ты ему сказала, что он должен... - обалдело повторил Жачек.

- ...на мне жениться. Разумеется, после того как освоится с этой мыслью.

- Конец света!

- Ты голодный, Жачек?

- Чертовски, - ответил отец.

- Мне очень жаль, но тебе придётся подождать.

- Это еще почему?

- С нами будет обедать Толечек. В порядке освоения.

- Конец света!

- Сегодня у нас рисовый суп по-королевски.

- Цеся варила или Кристина?

- Я, - заявила Юлия.

- Конец света!

- На второе "кок о вэн[12]".

- Кок - это курица?

- Курица, но "о вэн".

- Ага.

- К этому запеченный лук-порей или морковка Виши, на выбор! И гренки. На сладкое - негр в сорочке.

- Почему в сорочке? - недовольно поморщился Жачек.

- Таков рецепт. Это сливочно-шоколадный крем.

- Конец света!

- Толеку очень нравится, как я готовлю, - сообщила Юлия с улыбкой черной пантеры. - Влюблен по уши, можешь мне поверить.

- Конец света!

- Еще вопросы есть?

- Естественно. Кто вылизал квартиру?

- Цеська.

- Вот-вот. Она всегда придумывает себе развлечения в этом роде, когда у нее на душе кошки скребут. Мне бы хотелось все-таки знать, в чем дело?

- А не знаю, - махнула рукой Юлия. - Я, как эгоцентрик, занята только своими проблемами. Да и в ее возрасте все это несерьезно.

- Она не по возрасту серьезна, - изрек отец. - Так что ничего не известно. А что говорит по этому поводу мама?

- Мама вкалывает. Получила ответственный заказ, и мы ее почти не видим.

Вошла Цеся, бледная, с отчаянием в отсутствующем взоре.

- Я поступаю на физический, - сообщила она. - Или на астрономический. Папа, что такое эти проклятые кварки?

- Гипотетические элементарные частицы, - сказал изумленный отец. - Неужели именно это мучило тебя все последнее время?

- Нет, - ответила Целестина. - Все последнее время меня мучила мысль о совершенных ошибках. Я поняла, что за все нужно платить.

- Наблюдение не лишено оснований, - признал отец.

- Ничто не проходит бесследно, Что бы я ни сделала, все будет записано в историю моей жизни, так же как в историю болезни записывается каждая мелочь. Что случается, то случается, обратно ходу нет. Задним числом я уже это не могу изменить. Вроде бы и нет ничего, а на самом деле - есть. Кто-то об этом помнит, и я сама помню, и ничегошеньки нельзя сделать, чтобы это зачеркнуть.

Отец ухватился за последнее слово:

- Что зачеркнуть?

- Глупый поступок. И вообще все. Раньше это было возможно, потому что я имела дело главным образом со своим семейством. Но теперь изменилось.

- Изменилось, говоришь? - встревожился Жачек.

- Изменился весь мир, - отчеканила Цеся и вышла, не догадываясь, что по ее милости отцу мгновенно расхотелось есть.

За обедом Цеся сидела как истукан, уткнувшись взглядом в пустую тарелку. Родственники, которые тем временем не без удовольствия управились даже с негром в сорочке, ничего не замечали, пока мама не спросила:

- Цеся, ты что ничего не ешь?

Цеся даже не услышала вопроса. Погруженная в себя, она не обращала ни малейшего внимания на окружающий мир.

- Что-то здесь не так, - шепнул отец сидевшему рядом дедушке.

- Не так, того-этого, - согласился дедушка. - Скажи ей, пусть к подружке, что ли, сходит. Женщинам, того-этого, непременно нужно выговориться.

- Цеся! - сказал Жачек, дергая дочку за рукав. - А почему бы тебе не пригласить свою анемичную подругу?

В Цесиных глазах мелькнула слабая тень возмущения.

- Анемичную?! - повторила она.

Это уже было каким-никаким проявлением жизни, и встревоженный отец решил и дальше идти тем же путем.

- Честное слово, мне не хватает этой худосочной дурнушки. Как там ее миндалины?

- Ты по-прежнему имеешь в виду Данку? - чуть ли не со злостью осведомилась Целестина.