Целестина, или Шестое чувство

— Толеку очень нравится, как я готовлю, — сообщила Юлия с улыбкой черной пантеры. — Влюблен по уши, можешь мне поверить.

— Конец света!

— Еще вопросы есть?

— Естественно. Кто вылизал квартиру?

— Цеська.

— Вот-вот. Она всегда придумывает себе развлечения в этом роде, когда у нее на душе кошки скребут. Мне бы хотелось все-таки знать, в чем дело?

— А не знаю, — махнула рукой Юлия. — Я, как эгоцентрик, занята только своими проблемами. Да и в ее возрасте все это несерьезно.

— Она не по возрасту серьезна, — изрек отец. — Так что ничего не известно. А что говорит по этому поводу мама?

— Мама вкалывает. Получила ответственный заказ, и мы ее почти не видим.

Вошла Цеся, бледная, с отчаянием в отсутствующем взоре.

— Я поступаю на физический, — сообщила она. — Или на астрономический. Папа, что такое эти проклятые кварки?

— Гипотетические элементарные частицы, — сказал изумленный отец. — Неужели именно это мучило тебя все последнее время?

— Нет, — ответила Целестина. — Все последнее время меня мучила мысль о совершенных ошибках. Я поняла, что за все нужно платить.

— Наблюдение не лишено оснований, — признал отец.

— Ничто не проходит бесследно. Что бы я ни сделала, все будет записано в историю моей жизни, так же как в историю болезни записывается каждая мелочь. Что случается, то случается, обратно ходу нет. Задним числом я уже это не могу изменить. Вроде бы и нет ничего, а на самом деле — есть. Кто-то об этом помнит, и я сама помню, и ничегошеньки нельзя сделать, чтобы это зачеркнуть.

Отец ухватился за последнее слово:

— Что зачеркнуть?

— Глупый поступок. И вообще все. Раньше это было возможно, потому что я имела дело главным образом со своим семейством. Но теперь все изменилось.

— Изменилось, говоришь? — встревожился Жачек.

— Изменился весь мир, — отчеканила Цеся и вышла, не догадываясь, что по ее милости отцу мгновенно расхотелось есть.

2

За обедом Цеся сидела как истукан, уткнувшись взглядом в пустую тарелку. Родственники, которые тем временем не без удовольствия управились даже с негром в сорочке, ничего не замечали, пока мама не спросила:

— Цеся, ты что ничего не ешь?

Цеся даже не услышала вопроса. Погруженная в себя, она не обращала ни малейшего внимания на окружающий мир.

— Что-то здесь не так, — шепнул отец сидевшему рядом дедушке.

— Не так, того-этого, — согласился дедушка. — Скажи ей, пусть к подружке, что ли, сходит. Женщинам, того-этого, непременно нужно выговориться.

— Цеся! — сказал Жачек, дергая дочку за рукав. — А почему бы тебе не пригласить свою анемичную подругу?

В Цесиных глазах мелькнула слабая тень возмущения.

— Анемичную?! — повторила она.

Это уже было каким-никаким проявлением жизни, и встревоженный отец решил и дальше идти тем же путем.

— Честное слово, мне не хватает этой худосочной дурнушки. Как там ее миндалины?

— Ты по-прежнему имеешь в виду Данку? — чуть ли не со злостью осведомилась Целестина.

— Да, да. Уродина она, конечно, но симпатичная, — радостно подтвердил Жачек.

— Ты глубоко ошибаешься, — сказала Целестина, постепенно снова погружаясь в пучину своей печали. — Никакая она не симпатичная, но зато красивая. Я, например, склоняюсь к тому, что лучше быть красивой и несимпатичной, чем симпатичной и уродливой.

— А я бы хотел быть красивым и симпатичным, — заявил Бобик, которого никто не спрашивал.

— Ха-ха! — засмеялся Толек, который по ему лишь известным причинам был в распрекрасном настроении.

— Толечек, хочешь еще негра? — проворковала Юлия.

— Что ж, положи, дорогая, — милостиво позволил юный паша.

— А я буду расписывать яйца! — закричал Бобик. — Как здорово!

Ни у кого не хватило духу отказать ребенку в этом удовольствии, хотя расписывать яйца было еще рановато. Мысль о том, что Бобик по меньшей мере час спокойно просидит на месте, прельстила взрослых.

— Так уж и быть, Бобик, сварю тебе десяток яичек, — согласилась мама Жак.

— Только чтоб были свежие, — строго сказал Бобик.

3

Было уже пять часов, а Данка не появлялась. Цесю это не удивило: с завтрашнего дня начинались каникулы, и она, в общем-то, и не надеялась, что сегодня Данке захочется заниматься. Поэтому Целестина сидела за столом в большой комнате и апатично смотрела в окно. Жизнь казалась ей беспросветно мрачной, и никакое шестое чувство тут помочь не могло. Ежи вообще перестал ее замечать, так что в один прекрасный день Цеся назло назначила свидание бородачу. Они пошли в кино и, как нарочно (впрочем, может, и в самом деле не случайно?..), Гайдук тоже оказался там. Цеся, не ощутившая в обществе бородача ожидаемой сладости возмездия, убедилась, что это свидание окончательно зачеркнуло всякую надежду на примирение с Гайдуком.

Последующие дни показали, что она не ошиблась. Гайдук пригласил в кино старосту Касю, и назавтра весь класс услышал из уст сей юной особы, что Ежик прелесть, просто прелесть. После кино он пригласил Касю в кафе-мороженое и очень увлекательно рассказывал о латиноамериканской литературе. Цеся решила поскорей забыть эту малоприятную новость. Но в душе у нее застряла заноза и даже как будто там укоренилась, выпустив новые колючие отростки.