Целина

Вызвал представителя рабкоопа. Он не моргнув глазом заявил, что манки нет всего один день, а у самого глаза бегают, вижу, что лжет. Обещал женщинам разобраться с продуктами, но еще больше меня удивило, почему нет молока. Ведь мы уже тогда дали многим совхозам скот для подсобных хозяйств, в том числе и «Степняку». Потребовали справку, сколько и кому выделили коров, свиней, лошадей, птицы, и успокоились. Но вот по дороге толпа затащила меня в столовую. Сели беседовать.

– Сколько в вашем подсобном хозяйстве коров?

– Полсотни.

– Значит, должно быть молоко.

– Какое там! Они за шестьдесят верст отсюда. На отгоне пасутся.

К этому времени нашли директора Коваленко. Прибежал и с ходу начал жаловаться:

– Прямо беда, Леонид Ильич! Не могу уговорить женщин идти в доярки, никто не хочет коров доить.

– И они у вас на отгоне недоеные?

– Выходит, так.

– И вас не волнует, что дети без молока, что коровы попортятся?

– Как не волнует? Боюсь. Даже под суд готов. Но что-нибудь зроблю… Уже письмо на Украину послал, зову девчат, чтоб выручили.

С ним все было ясно, и я повернулся к женщинам:

– Почему не хотите помочь? Видите ведь, какое положение.

– А детей куда? – затараторили они. – Мы тут все семейные, с детьми.

– Хорошо, а если коров пока по вашим домам поставить, будете за ними ухаживать, доить?

– А как же! И подоим, и в степь выгоним. У нас и мужья могут доить.

– Что же вы, товарищ Коваленко, в тюрьму приготовились, а до простого дела не могли додуматься? Раздайте коров рабочим совхоза, они их и подоят, в детей накормят. Потом и доярки найдутся.

– Не догадался. Зроблю…

Пошли с директором по поселку. Вижу, и строят скверно, лепят дома без фундаментов, кое-как. Разговор у нас состоялся крутой. Честно говоря, я уже не доверял Коваленко, потому что на любое слово он заученно отвечал: «Зроблю, зроблю…» Сказал ему, что обязательно еще раз приеду, все проверю. И вот, приехав во второй раз в «Степняк», был поражен: почти ничего в совхозе не изменилось! Лучше стало снабжение в магазине и столовой, но это был результат прошлогоднего вмешательства. В остальном же Коваленко не ударил палец о палец. Люди по-прежнему мучились даже с водой, хотя еще в тот приезд я сказал директору, чтобы поставил бак на машину и развозил воду по домам – вот и вся проблема. И опять на всякое замечание слышал знакомое:

– Зроблю, зроблю…

Случаи такой, я бы сказал, ошеломляющей беспомощности и равнодушия на целине все же были редки, хотя беспорядков встречалось немало. Работников, столь безобразно относившихся к своим обязанностям, терпеть было нельзя, о чем на ближайшем пленуме Целиноградского обкома пришлось мне специально сказать. Благоустройство – это устройство благ для людей, забота о них. Это всегда не только хозяйственная работа, а прежде всего политика, ошибки в которой дорого обходятся. За ошибки мы всегда излишне расплачиваемся: на войне – людьми, в мирное время – материальными и нравственными потерями.

Утверждение полноценной жизни требовало, чтобы во главе степных поселений стояли люди, болеющие не за один план, но и за все, чем живы люди. В Кокчетавской области я любил, например, бывать в колхозе «Красноармеец». Не только потому, что там разумно вели хозяйство, но и потому еще, что пекли удивительно вкусный хлеб. Пожалуй, нигде и никогда в жизни не ел хлеба лучше, чем тот красноармейский – пышный, пахучий. Особенно удавался он в бригаде Петра Ивановича Николаева. «Печем хлеб, – говорил он, – за версту пахнет!» Помню, как-то попросил даже несколько караваев, чтобы угостить товарищей в Алма-Ате и поучить городских пекарей.

Приезжая в поселки, радовался, бывало, каждому хорошему колодцу, каждому бережно посаженному деревцу. Восхищался старательностью, с какой выращивали цветы и деревья рачительные хозяева, и поражался порой равнодушию, с каким смотрят иные люди на облик своего дома, двора и всего поселка.

Ночевал как-то в одной деревне в бывшем Галкинском районе Павлодарской области (забыл, к сожалению, и деревню, и фамилию председателя колхоза, у которого останавливался). Вышел утром за ворота, прошелся по деревне и был немало удивлен. В ней тянулись всего две улицы, но на одной возле домов кое-где стояли деревья, другая же была совершенно голой. В чем дело? И тогда председатель рассказал мне такую историю.