Целина

Многое стало мне ясно. Но коли так, спросит читатель, то почему полезный опыт не распространялся мгновенно по всей целине? Отвечу: есть более страшный враг для земли, чем плуг и сорняк,– это навязывание ей всевозможных «рекомендаций». Слишком много их было и слишком дорого они стоили стране, чтобы не понять: команды сельскому хозяйству по самой его природе противопоказаны. И хотя, сознаюсь, очень хотелось порой «ускорить» и «нажать», я себя от этого удерживал. Надо было дать людям самим во всем разобраться, чтобы выработался коллективный опыт.

Разумеется, просил журналистов шире освещать достижения лучших совхозов, организовывал семинары, проводил совещания в ЦК. Важнейшим делом мы считали развертывание сети научных учреждений, ставили перед ними задачу изучить отечественный и мировой опыт, найти надежные методы борьбы с эрозией почвы. Не могу не сказать о большой работе ученых во главе с А. И. Бараевым, ныне лауреатом Ленинской премии. Помню, как настойчиво он доказывал важность «малого орошения» – паров. И не случайно почвозащитная система земледелия родилась впоследствии именно на казахстанской целине.

Пары мы старались всячески отстаивать. Приведу один любопытный документ. В моем кабинете шло совещание специалистов, было это 9 июня 1955 года, в самую засуху. Жара стояла страшная, горели поля, а разговор приходилось вести о будущем – о плане развития сельского хозяйства Казахстана на целое пятилетие. Вот часть стенограммы, показывающая, как ставился тогда вопрос:

«Тов. Мельник (министр сельского хозяйства республики): Теперь о севообороте. В связи с вводом миллионов гектаров целинных земель нам предстоит большое количество пашни отводить под пары. Три года мы обязаны и будем эти новые земли засевать пшеницей по пшенице, но на четвертый год начнем их пропускать через пар. Если пропускать лишь по полтора миллиона гектаров в год, как это предлагается, то к 1960 году мы внедрим пары лишь на шестой части всей пашни. С точки зрения агротехники, это очень плохо. Даже если мы до 1960 года найдем еще миллиона два гектаров целины для расширения пашни, все равно нам необходимо несколько уменьшить в нынешних расчетах на 1960 год количество пашни под зерновыми. Только так мы можем обеспечить культурное ведение земледелия. И сделать это надо во что бы то ни стало. Иначе мы землю покалечим в первый же оборот.

Тов. Брежнев: Кто спорит с этим?

Тов. Мельник: Спорит постановление ЦК Компартии Казахстана и Совета Министров республики, где записана другая цифра по зерновым. Речь идет о том, чтобы изменить это ранее принятое решение, ибо, когда оно вырабатывалось, многое мы не могли еще точно учесть.

Тов. Брежнев: По парам надо бы все более ясно изложить. Я вижу, что мы зашли в известный тупик. Это в связи с тем нашим постановлением?

Тов. Мельник: Да, оно нас связывает.

Тов. Брежнев: Надо исходить из хозяйственной целесообразности. Должен быть серьезный, трезвый расчет, продиктованный условиями ведения хозяйства. Уже сейчас чувствуется, что мы должны залезать в зону меньшего увлажнения, на земли худшего качества. Думаю, условно можно принять, что еще пару миллионов гектаров мы найдем. Но как быть с валовым сбором? Не много ли вы берете под пары?

Тов. Мельник: Нет, немного. Все взвешено, согласовано с областями.

Тов. Арыстанбеков (зам. министра совхозов республики): Надо довести количество паров до 16—18 процентов, тогда мы сможем выдержать предложенные задания.

Тов. Брежнев: И все же что получается? Если мы в среднем по республике станем иметь, скажем, 17 процентов паров, то необходимого валового сбора не будет? Учтите, в отношении валового сбора Казахстан находится в исключительном, особом положении. За этим партия, правительство будут строго следить. Крутить то так, то этак мы не можем. Пары необходимо иметь, но сколько? Сколько их было до начала освоения целины?

Тов. Андрианова (начальник управления науки Министерства сельского хозяйства республики): В 1940 году было 18 процентов. Для нашей зоны пары – это основа земледелия. Кроме того, хочу сказать о многолетних травах. Я имею в виду районы, подверженные ветровой эрозии. Там мы должны пойти на севооборот с более длительной ротацией и ввести травы как закрепитель почвы. В расчетах этот момент не учитывается. Надо наряду с мальцевским севооборотом иметь и севообороты с многолетними травами.

Тов. Брежнев: Дело хорошее… Но какая люцерна будет в этом году, скажем, у павлодарцев? Ни трав, ни закрепления.

Тов. Андрианова: Там травами не занимаются, а придется. Иначе в области эрозия будет такой, какой она нигде не была. Ветровая эрозия станет у нас страшным бичом, если уже сейчас не начнем защищаться. Эти меры следует отразить в наших планах и расчетах на пятилетие.