Целитель #01 - Спасти СССР!

Косыгин вроде как пытался рыночные формы ввести, но их сильно урезали. Тем не менее «косыгинскую» пятилетку 1965–1970 годов не зря прозвали «золотой». Но!

Не все так просто.

С далеких 30-х годов в планировании зрели очень и очень серьезные проблемы. Хорошо было при Ленине! Тогда жесткий план распространялся всего на двадцать важных продуктов. К 1953 году их число выросло в триста раз, а к 1990-му – в миллион! Никакие Госплан с Госснабом не могли справиться с этим колоссальным валом. Насытить планирование мощными ЭВМ? Да, это поможет вести учет и спускать директивы. А что делать с директорами, которые скрывали от начальства реальные возможности своих предприятий? Все скрывали! Поголовно! Занижали мощности на пятьдесят, а то и на семьдесят процентов! На Колыму их? Или сразу «10 лет без права переписки»?

А с безналом как быть? С этим вообще мрак. Безналичный денежный оборот в СССР – это виртуальная реальность, настоящих рублей там нет, сплошные расчетные единицы. И что делать?

Как нам умудриться и социализм сохранить, и народное хозяйство не развалить, по примеру «святых 90-х»?[25]

Я усмехнулся. Нам… Пока что ты один, Миха, и до великих перемен, как до Луны пешком. А это как сказать!

Я еще только готовлюсь, а ведь уже кое-что поменялось в этом прекрасном, страшном, милом, безумном мире. Ведь если бы я не подоспел вовремя, Марину убили бы, она просто истекла бы кровью. Или спасение человека не считается достижением в глобальных масштабах? Губы мои будто сами улыбнулись – без «Роситы» стало бы тусклее жить.

Я не влюбился, нет, но привязался – это точно.

Тот же день, ближе к вечеру.

Одесса, улица Буденного

– Докладываю, – отрапортовал я, убирая сумку с подарками. – На бугаёвском фронте без перемен… – выложив всю инфу от Боцмана, я дождался лишь того, что Марина кивнула, принимая ее к сведению.

Настроение у меня почему-то упало. Меня унижала вся эта секретность, если честно. Умом я понимал, что так надо, но все равно, обидно было.

И я отыгрался на своем образе – отодрал дурацкие усики, снял нашлепку и парик. Разоблачил фокус-покус, словно подавая пример открытости. Ф-фу… Голове сразу легче стало, а то ходил как в шапке.

Девушка удивленно следила за моим преображением. Поморгав длинными ресницами, словно тень нагоняя на глаза, «скво» сладко улыбнулась.

– А ты, оказывается, хорошенький!

Я побурел, а уши стали горячими.

– Ладно, – буркнул, негодуя на организм. – Есть будешь?

– А сполоснуться можно?

– Сейчас…

Я помог Марине приподняться, и она осторожно села, опираясь обеими руками в постель.

– Голова кружится… – пробормотала девушка.

– Еще бы ей не кружиться… В тебе крови осталось – в котенке больше, – я протянул Марине руки. – Держись за меня.

С горем пополам мы добрались до ванной.

– Не упадешь?

– А я за полотеничник ухвачусь!

Дверь ванной закрылась, отсекая шорох снимаемой одежды. Звякнул кольчатый шланг, зашипели, ударили в ванну струи…

Я представил себе Марину под душем и уныло вздохнул.

«Печален ты, отроческий удел!» Кто сочинил? Я. Только что.

– Миша! – крикнула Марина.

– А? – громко откликнулся я. Пульс мой участился.

– Там, в шкафу, халат должен быть!

– Сейчас принесу…

– И трусики!

– Ладно…

Махровый халат и легкое галантерейное изделие я сложил на стуле у входа в ванную, чтобы не смущать девушку. Печален ты, отроческий удел…

Марина плескалась недолго. После короткой возни я услышал ее голос:

– Миша!

– Иду.

Девушка стояла в дверях, закутанная в халатик, и слабо улыбалась. Губы она чуть подкрасила.

– Едва не грохнулась, представляешь?

– Чучелко ты мое, – вырвалось у меня. – Держись!

Марина обхватила меня за шею, я приобнял ее за талию, и мы медленно, с ойканьем и цепляньем за стену, добрались до спальни.

– Спасибо тебе огромное, – простонала «скво», укладываясь. – Ох, хорошо-то как…

А я, приседая с краешку, подумал, что впечатление взрослой создается в моем сознании под влиянием мозга реципиента. Ведь Марине от силы двадцать три или двадцать пять. Молоденькая она еще, хоть и старлей.

Но для отрока разница в семь или девять лет просто громадна. Даже студентки кажутся ему взрослыми тетями, а уж двадцать пять… Возраст старушки на пенсии.

Ничего, эта психологическая дисторсия пройдет. Я тут недавно, но уже замечаю за собой «коррекцию зрения» – смотрю на ровесниц с позиций среднего возраста, и меня это радует – мозг вырабатывает иммунитет от тех слабых концентраций женского начала, которые присутствуют, скажем, в девятиклассницах. Правда, в моем классе учились и такие молодые особы, которые в свои шестнадцать годиков имели вполне модельную внешность, а женственность в них была весьма «сгущена»…

Перебивая мои мысли, Марина осторожно придвинулась поближе и положила мне голову на колени.

– Ой, – девушка тут же спохватилась, – она же у меня мокрая!

– Да лежи ты, – улыбнулся я и погладил влажные Маринкины волосы.

«Скво» вздохнула только и пробормотала:

– У тебя такие нежные руки…

Я наметил печальную улыбку.