Целитель #02 - Союз нерушимый?

– Вот и отлично! – Суслов напрягся было, чтобы встать и откланяться, но расслабился, устраиваясь поудобнее. – Мне рассказывали, что вы не только с сердечно-сосудистой дело имеете, вы еще и психолог. Или психотерапевт?

– И то и другое, – улыбнулся врач. – Было, знаете ли, время, чтобы освоить. Хотя психологии в чистом виде не бывает, в организме все связано. Поэтому лучше говорить о психофизиологии. А что вас интересует? Тревожит что-нибудь?

– Можно сказать и так, – замедлился с ответом Суслов. – Беспокоит моя склонность к догматизму. Доктор, это лечится?

«Айболит» залился тихим булькающим смехом.

– Простите, бога ради, – угомонился он, продолжая улыбаться, из-за чего седые усы смешно топорщились. – Ах, Михаил Андреич, как бы это здорово было, если бы характер поддавался лечению! Увы, ни от жлобства, ни от чванства, ни от тщеславия или догматизма лекарств не придумано. Впрочем, это не значит, что человек не способен исправить какую-либо черту своей индивидуальности. Способен! Если сильно захочет и приложит максимум усилий, чтобы изменить самого себя. Трус обретет зачатки смелости, хвастун взрастит в себе скромность, а догматик вернет волю мысли и суждениям. Нужно только уяснить задачу, поставить перед собой цель и добиваться ее!

– Это я умею, – скупо улыбнулся Михаил Андреевич.

Тот же день Первомайск, улица Шевченко

Я постучался и толкнул дверь.

– Входите, не заперто! – прозвенел Наташин голос. В квартире было очень чисто – ни пылинки, ни соринки. Все вещи разложены по местам, и даже оконные стекла промыты – представляю, сколько труда положила Фраинд, чтобы навести порядок вслепую.

– Привет, чистюля! – весело поздоровался я. – Ты где?

– Я здесь! – ответила Наташа из спальни. – Сейчас я…

Девушка вышла, касаясь притолоки, и только взгляд ее, хоть и направленный в мою сторону, но мимо, выдавал незрячую. Наташа причесалась и нарядилась – в батничек из тонкой фланели и юбку с забавным названием «колокольчик».

– Я нормально выгляжу? – с беспокойством спросила Наташа, рефлекторно поправляя волосы и оглаживая юбку.

– Ты выглядишь просто потрясающе! – честно сказал я.

– А где ты? – просияла девушка. – Пройди, пожалуйста, к окну!

Я сделал, что велено, и Наташа воскликнула:

– Я вижу, вижу! Тень такая… надвинулась на свет!

Она быстро зашагала, вытянув руки, а как только наткнулась на меня, закалачила их вокруг моей шеи, встала на цыпочки и принялась меня целовать, смеясь и рассказывая:

– Я уже… различаю стену… такое большое… темное пространство, а посередке – светлое пятно! Окно! Людей вижу на улице… если они поодиночке… толпа сливается… Автобус видела! Сначала услышала, а потом такая огромная тень наплыла…

Я слушал рассеянно – у меня от желания скулы сводило.

– …Хоть волосы уложила, а то ходила как лахудра, – болтала Наташа. – А вот краситься не стала. Если на ощупь губы помадой намазюкать, буду на клоуна похожа! И тебя всего измажу… Ты будешь меня лечить, да?

– Буду, – кивнул я. Голос у меня подрагивал, даже этакая нутряная хрипотца пробивалась. – Садись.

– Ага!

Девушка ловко передвигалась по знакомой комнате, лишь изредка поводя рукой, чтобы убедиться – верным путем следует. Усевшись, она откинулась на спинку и закрыла глаза. Губы продолжали вздрагивать, то и дело поднимая холмики щек радостной улыбкой.

Мои пальцы прикрыли трепещущие веки Фраинд. Я сосредоточился, отрешаясь от земного.

Атрофия истончила столп зрительного нерва – аксоны отмерли, заместившись глиальной тканью, да и капилляры «усохли» – сузились. Восстановить нервные волокна и расширить сосудики – вот наша задача!

Я старательно напитывал энергией Наташины глаза, заставлял делиться нервные клетки, ускорял ток крови в артерии – зачахшие ткани шли в рост.

Вернуть зоркость на счет «три» – небыль. В реальности чудес не происходит, но наше тело чрезвычайно пластично, надо только подтолкнуть его в верном направлении. Слабый пресс? Качай его, нагружай тяжестью, изматывай подходами, повторениями, суперсетами – и организм ответит, начнет «подгонять» себя к новому состоянию, нарастит мышечную массу!

Правда, «качать» слабое зрение могу только я один. Хотя, кто знает? Вполне вероятно, что какому-нибудь колдуну из племени бороро, затерянному в амазонской сельве, или хилеру с бедняцкой окраины Манилы дана та же сила, что и мне.

«Да пребудет с тобой Сила, джедай!»

– Знаешь, – негромко проговорила Наташа, – я вчера… или позавчера? Не помню. Короче, ощутила какую-то извращенную радость от того, что ослепла. Представляешь? А иначе я бы не испытывала теперь всепоглощающего… Да-да! – всепоглощающего, ослепительного счастья! Я уже не брожу в вечной мгле, я вижу свет, различаю тени. А потом будет еще лучше, правда?

– Правда, – улыбнулся я. Месяца три-четыре тому назад я бы выдохся после долгой «подпитки», а сейчас по-прежнему бодр. Да, чувствуется утомление, но не та разбивающая усталость, как прежде, от которой тупеешь, сил нет совершенно и даже встать с места – подвиг.