Целитель #06

Но свербили, свербили муторные сомнения! А любой ли ценой достигается благо? И как оценят потомки мои нынешние экзерсисы по экспериментальной истории? Похлопают в ладоши: «Адекватно, Михаил!»? Или передернутся: «Да эту сволочь расстрелять мало!»?

Вот, разрулим афганский кризис — и не изойдут кровью и сукровицей «красные тюльпаны». Разве плохо? А кто сказал, что года через три наши партия и правительство не ввяжутся, скажем, в иранские разборки? Да еще на стороне тамошних лохов из Туде?

Что толку от моего послезнания? Ну, ведомо мне — там-то и там-то было плохо. И что? Какие воздействия надо применить, чтобы стало хорошо? Микроскопические? Макроскопические? А хуже не станет? Откуда мне знать? Всеведением не страдаю…

Осторожный звонок в дверь сбил весь настрой. Надуманная чернота обсыпалась, пока я ходко шлепал тапками. Щелкнул задвижкой, потянул дверь на себя…

За порогом стояла Марина. В кокетливой шапочке, в полурасстегнутой дубленке, пропускавшей взгляд к свитерку, тускло сверкавшему люрексом, и к роскошным джинсикам, дразняще обтягивавшим стройные бедра.

— Маринка! — обрадовался я.

Девушка только улыбнуться успела — мои руки сграбастали ее и затащили в прихожку.

— Раздавишь! — засмеялась «Росита», болтая ногами. — Пусти! Ну, Ми-иша!

Весело скалясь, я ослабил хватку, и Марина соскользнула, цокнув каблучками об пол.

— Таскает тетку по всему подъезду… — проворчала она, снимая шапку и встряхивая иссиня-черной гривой.

— Нашлась тетка! — хмыкнул я. — Ты где пропадала?

— В Первомайске, — приуныла девушка, поправляя челку. — Служба, Мишенька! — она тут же заулыбалась, отчего на щечках заиграли ямочки: — Но и от нее бывает польза, в общем-то. Я у твоих прикрепленных узнала, что ты один дома! Вот и забежала…

Приняв Маринкину шубку, я тут же облапил ее владелицу.

— Ты ко мне пристаешь? — замурлыкала «Росита», податливо жмурясь.

— Да ты что? Как можно? — вздохнул я с нарочитой печалью. — Ритка меня тогда точно прибьет…

Девушка прижала мою голову к груди, пальцами ласково перебирая вихры.

— Будь я моложе, — проговорила она, — отбила бы тебя у этой красотки…

— Тоже мне, старушенция! — фыркнул я, вбирая носом волнующее тепло.

— Семь лет разницы, Мишенька! — вздохнула Марина. — Для женщины это очень много, в общем-то. В сорок три ты будешь в самом расцвете сил, а я… Сварливая бабка с вредными привычками! Миша… — голос ее дрогнул, опадая. — Я замуж выхожу.

— За Ершова?

Меня слегка позабавил укол ревности и то, как я напрягся. Воистину, мужчины и однолюбы — разные существа!

— За него… — Марина тревожно глянула в мои глаза. — Я хотела, чтобы ты об этом узнал первым. И от меня… Всё нормально?

— От и до! — сказал я очень убедительным тоном. — Мариночка… — мои руки притиснули девушку крепче. — Еще и переживаешь из-за меня? Ну, пре-елесть!

Пряча по-детски стесненную улыбку, «Росита» уложила голову мне на плечо.

— Григорий — добрый… Стал таким… И любит… — она бормотала, словно вторя сбивчивым мыслям. — Но ты все равно самый дорогой человек для меня! Я никогда не забуду всего, что было, и даже того, чего не было… А сколько времени? — девушка посмотрела на часы, надменно сеявшие секунды. — О-о… Мне пора, Мишенька!

— Служба? — грустно улыбнулся я.

— Ага… — вздохнула Марина. — Мы вылетаем ночью. В Вену. А оттуда… Я в Тель-Авив, а Грига — в Багдад.

— В Багдад? — насторожился я. — К Саддаму в гости?

— К Ахмеду Хасану аль-Бакру, — тонко улыбнулась «Росита». — Верхи затевают интересненькую многоходовочку… Ну, в подробности меня не посвящали. Так… — она неопределенно повертела изящной кистью. — Что-то услышала, что-то додумала… В общем-то, надо убрать с доски Хуссейна. Ой, ну всё, Мишенька! Побежала я!

— Даже не угостил тебя ничем, — огорченный, я подал ей дубленку. — Даже в дом, по-хорошему, не пригласил…

— Потом, как-нибудь!

Девушка оделась шустро, по-военному.

— Ох, ну что я за ворона! — запричитала она вдруг. — Чуть не забыла! — порывшись в карманах, Марина вытащила звякнувшие ключи. — Держи! Тут от квартиры, от гаража и от машины. Бери, бери! Пригодятся. Цветочки мои польешь…

— Ладно, — улыбнулся я, — полью. Спасибо!

«Росита» порывисто обняла меня, поцеловала в крайний раз — и переступила порог.

— Пока, Мишенька!

— Пока, Мариночка!

Из лифта выходили все мои — папа с мамой и Настя. Сестричка мигом поджала губки, неодобрительно взглядывая на гостью. Папино лицо выразило задумчивую рассеянность — или рассеянную задумчивость, а мама всплеснула руками:

— Да куда ж вы? Новый год скоро! Оставайтесь!

— Не могу, простите! — очаровательно улыбнулась Марина, выбивая дробное стаккато каблучками, и заскочила в кабину. — Мне в «Шереметьево»! С новым годом!

— С новым годом! — сверкнула зубками моя родительница. — С новым счастьем!

— Спасибо! — загуляло по лестничной площадке, и дверцы лифта запахнулись.

— Да-а, сын… — вытолкнул отец, путая уважительность с завистью. — Ну, и подружки у тебя… Аллес гут!

— Сердце красавца склонно к измене, м-м? — с ехидцей напела мамуля.

Папа смешался, закидываясь юным румянцем.

— Все мужчины одинаковы, — желчно молвила Настя, и я притянул ревнивицу к себе.