Целитель #06

— Экий ты строевой, — улыбнулся каптри, кладя руки на леера. — Нравится? — кивнул он на оба берега, близкий и дальний.

— Очень! — честно выдохнул Иван.

— Вот ведь странность, — покачал замполит головой. — Точно такие же места где-нибудь в Заполярье назовут суровыми, а к пустыне это прилагательное как будто и не относится.

— Тепло же… — высказался Гирин.

— Еще как! — рассмеялся Якушев. — На севере без этого тепла околеешь, а здесь сдохнешь без воды. Там, — кивнул он в сторону Африки, — на многие сотни километров тянутся бесплодные пески и растрескавшиеся скалы, но берберы научились жить даже в этом пекле… Да, вот еще что, — спохватился он, мигом переходя с доверительного на деловой тон. — Будь, пожалуйста, начеку. Идет война. Месяца не прошло, как сахарцы турнули отсюда мавританцев, а теперь марокканцы лезут…

Издав гудок, «Стерегущий» медленно и плавно, с изяществом кита, прижался к пирсу. Толпа смуглых людей на причале закричала радостным хором, словно соскучившись. В их руках трепетали черно-бело-зеленые флажки САДР и красные — СССР.

— Пошли сдаваться! — хохотнул замполит.

* * *

До самого вечера Вилья-Сиснерос шумел и полоскал стягами. Даже заунывные кличи муэдзинов, сзывавших к намазу, не слишком проредили толпу гуляющих. Народ веселился, празднуя близкую, вполне ощутимую свободу и желанный, выстраданный мир.

Ни одному матросу советской эскадры, не говоря уже об офицерах, не удалось в одиночестве побродить вдоль набережной — каждого обязательно обступали галдящие сахарцы.

Стемнело разом, как и полагается в тропиках. Дрожащий в мареве шар солнца окунулся за горизонт, распуская багровые, желтые да лиловые сполохи — и отбой.

На борт БПК Гирин поднялся уже в потемках. «Грозный» глыбился рядом со «Стерегущим», поодаль сиял танкер «Днестр» — подсвеченные мачты, лебедки, надстройки выделялись в ночи ясно и четко. Серый силуэт БДК-182 терялся в тени «днестровской» иллюминации, а «Минск» и вовсе почивал на рейде, своей громадой застя слабые огни с африканского берега, где пластался пыльный поселочек Аргуб.

Сирена боевой тревоги взвыла, пробирая до дрожи. Гирин бросился к боевому посту — и столкнулся со старшиной.

— Тихо, тихо! — угомонил его Пахомов. — Это не нам. Летуны работают!

Иван нехотя расслабился. Со свистящим рокотом в небо поднялся «Ка-25Ц» — в луче прожектора округлился здоровенный обтекатель РЛС «Успех» под кабиной вертолета.

— Нет, нет! — донесся из темноты голос Якушева. — Какой Аргуб? Аусерт! Это за двести километров отсюда, к юго-востоку! Арабы перебросили туда бронетехнику!

— «Базальтами» их раскатать, — пробурчал невидимый Фролов, — к такой-то матери…

— Угадал! — хихикнул замполит.

— Что, не понял?

Ответа «Фрол» не расслышал — носовая палуба «Минска» ярко полыхнула огнем. Раскатился ломкий гром, заклубилась, вспухла подсвеченная туча дыма, и из нее с ревом вырвалась ракета, вытягивая пышный «лисий хвост» выхлопа. Следом ушел второй «Базальт», а за ним — третий и четвертый.

— …ракетно-штурмовой удар! — пробился громкий голос Якушева.

Взлетную палубу ТАВКР залил голубоватый электрический свет. Свистя и ревя, «Як-38» не стал пробовать «вертикалку», а взлетел с коротким разбегом, экономя горючее. Теперь боевой радиус штурмовика разом подскочит километров до трехсот.

Толкаемый синим язычком огня, «Як» набрал высоту, унося под крыльями четыре ФАБ-250. Разбегаясь по очереди, в сторону Аусерта ушли два звена. Рев, опадающий с неба, утих, и Гирин расслышал слабый стрекот «Ка-25Ц» — вертолет добросовестно указывал цели…

«Ну, и повезло же мне со службой! — довольно подумал Иван. — В Индийском океане купался, в Атлантическом… Да ладно, скоро скупнусь! И вот, вот! — он жадно разглядывал «Минск». — Сила-то какая! Силища!»

Облако дыма над спаренными пусковыми контейнерами почти развеялось, но легчайшая кисея все еще брезжила в отсветах бортовых огней. А где-то вдали, над ночной пустыней, неслись на сверхзвуке «Базальты», как мечи Азраила, готовясь сокрушить и смешать с горячим песком.

Четверг, 12 мая. День

Москва, улица Кибальчича

— Маргарита Николаевна, вас подвезти? — бархатисто зажурчал Гога, улыбаясь масляно — и чуть-чуть тревожно.

Сулима глянула на него, слегка приподняв бровки, но ехидцы не сдержала-таки:

— Папина «Победа»?

— Вообще-то, «Волво»! — с вызовом ответил однокурсник.

Видимо, надменность, прозвучавшая в голосе, ему самому показалась смешной и напыщенной. Гога стыдливо зарумянился…

— Знаешь, у моего парня тоже есть машина, — Рита повертелась у зеркала в фойе. — Тюнингованный «Иж»! Электронные впрыск и зажигание, вариатор вместо коробки передач, круиз-контроль… И всё это он сделал сам!

— Подумаешь! — однокурсник презрительно скривил губы. — «Ижака» подшаманил!

— Ты не понял, Гош, — мягко сказала девушка, нарочно придавая голосу обидную снисходительность. — Тут главное слово — «сам»! Чтобы быть с кем-то, надо быть кем-то. А кто ты?