Целитель #08

Буду лежать и отмокать… Я залез в ванну, поплескав за спину, чтобы не касаться холодной эмали, и застонал в релаксе. Тугая струя шипела и журчала, а вода медленно поднималась, тихонько отбирая вес.

«По закону Архимеда…»

Я вздохнул. Уже не счастливо и успокоено, как давеча, а длинно и тяжко. Выбор, который мне предстоял, труден, почти непосилен, он нес в себе массу угроз, но сделать его необходимо. Как говаривал Аль Пачино в роли адвоката: «Жертва имеет право на справедливость».

Мне пока точно неизвестно, кто меня заказал, но отца я им не прощу. Киллер – мелочь. Его руку направил тот, кто задумал убийство.

«Мне отмщение, и аз воздам», - мрачно улыбнулся я.

Студеный, кристально чистый воздух, что струился над Сегозером, мозги продул основательно. Изо всех версий, нагороженных в моей голове, к статусу верной приближались лишь две.

Либо кто-то из наших, высоких чинов КГБ, решил меня «ликвиднуть», заодно шлепнув самого убийцу, либо стрелка наняли чужие.

Возлагать вину на Андропова, Цвигуна, Иванова или Питовранова мне не хотелось категорически. Слишком мерзко и нелепо. А вот чужие… Тут или Форд постарался, или Рокфеллер. А, может, и Ротшильды замешаны. «Совершение преступления группой лиц по предварительному сговору».

Очень даже может быть… Я вытянул ноги, блаженно напрягая мышцы. Вода лилась горячеватая, но пусть. Покисну вдоволь…

Ерзая попой, съехал в воду по шею – дышать стало труднее, зато весь в желанной аш-два-о, пускай даже с примесью хлорки.

«Да-а… - подумал я, возвращаясь сознанием в избранную колею. – Кому попало в «девятку» не попасть… А вот если разбудить «спящего агента»…»

Вернувшись в сидячее положение, ощутил, как гулко колотится сердце. Как в парной…

Я тут же осадил явившуюся ассоциацию. Хватит рану растравлять!

«Ясно одно, - споткнувшись, потекли мои мысли, - нанимали убийцу люди не с улицы. И выбора, как в том индийском боевике, у меня просто нет. «Месть и закон»! Ха! Да плевать хотели на закон и в Белом доме, и в «Хадсон-Пайнз», и где-нибудь в Уоддесдон-Мэнор! А месть… Разве это не воплощенная справедливость?»

Боялся ли я? О, еще как! Страх разрастался в огромное, лоснящееся, текучее липкой слизью чудище. Оно дышало мне в затылок, затхло и смрадно…

Образы размывались теплом и застарелой истомой, и я отмахнулся от дум, беря в руки мочалку. Сейчас… До красноты, до скрипа! Всю грязь, пот, тревогу, боль – смою! С мылом!

* * *

…И вот мы снова за столом. Вчетвером, как тогда, в ожидании нашего доктора наук. Скорбное дежавю.

Я налил женщинам вина, себе плеснув коньячок. Все взгляды сошлись, как в фокусе, на папином портрете. Хороший снимок.

Отец улыбался, слегка щуря глаза. Как будто готовился пошутить, сглаживая неловкость.

- Земля тебе пухом… - вытолкнула мама, и мои пальцы с силой сжали ребристый хрусталь.

Обычно я делю крепкое питье надвое, но сегодня осилил рюмку за раз. «Хорошо пошло!». – как папка любил говорить…

- Селедочку будешь? – засуетилась мама.

- Будешь, - кивнул я, наметив улыбку.

- «Шубу» Настя готовила!

- Тем более… - я принял тарелку, косясь на сестричку, и храбро закусил. – Вку-ушно!

Девушка довольно засопела.

- А варенье, что ты принес, - спросила она, лишь бы спрятать смущение, - оно из чего?

Мама сделала большие глаза, и Настя заныла обиженно:

- Ну, я же любя!

Расплывшись, я притиснул сестренку.

- Из морошки!

- Ух, ты…

Родительница, подуспокоившись насчет моей чувствительности, спросила преувеличенно бодро:

- Вы сейчас домой?

- Не дождешься! – фыркнул я насмешливо. – Здесь заночуем. Да, Рит?

Девушка с готовностью закивала.

- Да я так, просто… - смешалась мама, теребя бумажную салфетку. – Спасибо Рите, а то… Плохо одной…

Она испуганно глянула на меня, и я похоже изобразил спокойное понимание. Заговорил прочувствовано:

- Мам, мы тебя не бросим, надоедать станем!

- Надоедайте! – очаровательная улыбка заиграла на маминых губах.

* * *

Кровать скрипела так, что Настя за стенкой наверняка хихикала. Мы с Ритой занимались любовью с отчаянным неистовством, как будто в последний раз. Неутомимо приставали друг к другу, требуя ласк, и дарили их сами, доходя до полного бесстыдства.

Даже полежать отдельно, остывая от сладкого жара, не сумели – обнялись, унимая бурное дыхание, да так и тискались, слушая и плохо понимая, чье сердце колотится о ребра, словно желая вырваться из грудной клетки.

- Соскучился? – выдохнула Рита, гладя мою исцарапанную спину.

- Очень!

- И я!

Девушка вдруг насторожилась, уловив мои мысли.

- Ми-иш? Ты чего задумал?

- Ничего особенного, - ответил я, насколько мог твердо. – Спи, давай, а то рано вставать.

- Не хочу спать! – игриво закапризничала Рита.

- Ну, тогда займи мне ка-апельку "шакти", моя на нуле.

- Ох! – всполошилась подруга жизни. – Вот я балда! Ну, конечно!

Она живо уселась мне на ноги, прижимая ладони к моему животу. Я сразу ощутил, как теплеет в висках, и повеселел.

- Еще? – напряженно вымолвила Рита.

- Хватит, хватит!

Девушка легла рядом и затихла. Внезапно ее дыхание, почти не слышное, прервалось всхлипом.

- Ты чего? – расстроенно прошептал я.