Целитель #08

Слава корректно держал Настю за талию, сестренка положила ладони ему на плечи, и что-то говорила, говорила, говорила… То серьезно тараща глаза, то смешливо прыская и поджимая божественные плечи, то задумчиво водя глазами по потолку – и открывая лебединую шейку. В эти моменты я сильнее напрягался, но Рощин не распускал натуру, кидаясь Дракулой на беззащитную красотку, лишь улыбался просветленно. Как Будда.

- Ревнуешь? – нежно спросила Рита, обнимая меня за руку.

- Знаешь… да, - сознался я, вздыхая. – Всё понимаю, но…

Черные акустические кубы утихли, и парочки очнулись, словно расколдованные.

Настя подбежала к маме, обняла ее, и они скрылись вдвоем по важным дамским делам. А Рощин храбро зашагал ко мне. Зарумянился, глядя на Риту, улыбавшуюся с прищуром Мэрилин, и начал:

- Мы с Настей… - тут он запнулся, словно переступив «красную линию», но собрал остатки решимости, и продолжил: - Мы тут обсудили наше будущее, и… В общем… Родители хотят, чтобы я поступал в МГИМО, а у меня были сомнения, стоит ли? Но Настя меня уговорила. А вот сама передумала поступать!

- В театральный или политехнический? – усмехнулся я, нисколько не удивившись Настиному решению. У нее, по-моему, вырабатывается важная привычка – думать.

- Вообще не хочет в вуз! – восхитился Владислав. - Говорит, поработаю сначала – там, где мама, - пойму всё про себя, и чего на самом деле хочу, вот тогда только. В следующем году…

Я сощурился, а у Риты, которая тоже сканировала Настиного бойфренда, на губах забрезжила лукавая улыбочка:

- Договаривай, давай!

- В общем… - Рощин побледнел от волнения, и вытолкнул корявое: - Это в следующем году тоже, наверное… Если между нами ничего не изменится, то… То мы с Настей поженимся.

Высказавшись, он словно сдулся, увял, обессиленный и опустошенный.

- А не рано ли? – поинтересовался я прохладным голосом, игнорируя ехидцу, проступившую на Ритиных губах.

- Ну-у… Мне восемнадцать уже, - промямлил Слава. – Просто я в седьмой класс два раза переходил… Не второгодник, нет! – вскинулся он, и снова сник. - Так получилось… Папа тогда в Анголе работал, и вдруг война! А мы, как назло, в саванне всей семьей! Полгода кочевали с бригадой врачей. Хорошо еще, кубинцы на самолет посадили, вместе с ранеными…

Рассудив мельком, что мой визави – не худший вариант для Настеньки, я улыбнулся:

- Зато есть, что вспомнить.

- Ну, да! – приободрился Рощин.

Застучали, заколотились быстрые ритмы. Пятная потолок, загуляла цветомузыка. Парочки раскололись в пригашенном, мельтешащем свете, двигаясь по-своему - извиваясь, выгибаясь, переступая, порой не в такт, зато энергично. Выпускной класс словно компенсировал замирание медленного танца размашистым диско.

По замысловатой кривой приблизились мама с Настей. Сестренка глядела тревожно, путая легкое беспокойство с тяжким смущением, а в Гариной-старшей угадывалась материнская печаль – обозначился тот самый житейский срок, когда дочь готова взять иную фамилию. Впрочем, обычный набор родительских страхов в маме тоже присутствовал, являя себя в суетливости.

- Слава, - сахарно заговорила потенциальная теща, - Настя убедила меня в пользе… м-м… испытательного срока. Я даже согласилась с тем, чтобы она поработала этот год. Пусть проверит не только свои чувства, но и склонности…

Я сжал губы, мешая им искривиться в понимающей гримаске. Отодвинуть момент расставания на целый год!

- А как ты думаешь, Миша?

С недавних пор мама обращалась ко мне, как к мужчине, старшему в роду. Тут свивались и доверие, и вера, и вечная женская тяга уступить ответственность сильному. И лестно, и грустно.

- По-моему, мам, мы говорим о помолвке, - наметил я улыбку. – Но, Слава, это нечестно – решать всё в кругу одной семьи! Обрадуй родителей – и следуй обычаю. Пусть приходят к нам в гости! Познакомимся, рассудим…

- Вы правы, - покраснел Рощин, - я так и сделаю.

Тут черные ящики мощно вздохнули, затягивая музыку плавную и лиричную, словно сзывая расставшихся. Одинокие атомы с удовольствием слиплись в молекулы…

* * *

Домой мы вернулись не слишком поздно, еще одиннадцати не было. Не удержавшись, мама с Ритой сочиняли на кухне нечто «легонькое на ужин», а мы с Настей оккупировали диван. Я только пиджак скинул, а сестренка подлезла ко мне в выпускном платье. Притулилась, прижалась, притихла…

- Миш, спасибо тебе, - зашептала она.

- За что? – улыбнулся я.

- Ну-у… Что выслушал Славу… Согласился, и вообще…

Моя рука добралась до заколки, и расщепила ее, выпуская на волю пряди. Настя встряхнула гривкой волос, окончательно разваливая замысловатую прическу, и уютно приткнула голову мне на плечо.

- Только… знаешь, мама у Славы хорошая, но… Они жили очень бедно, и сейчас тетя Катя… м-м… добирает, что ли, то… м-м…

- Чего была лишена в молодости? – подсказал я.

- Да! – облегченно вытолкнула сестричка. – Я и подумала… Может, позовем их в гости не сюда, к нам, а к тебе, в «красный дом»? М-м?

- Умно! – хмыкнул я. – Тогда лучше на Малую Бронную.

- А близняшки? – приподняла голову девушка.

- Света в Нью-Йорке, Маша в Первомайске, бабушку радует. Так что жилплощадь в полном нашем распоряжении.