Целитель #09

— Пошли, — мурлыкнула женщина, любуясь карим огнем в мужских глазах.

Суббота, 26 января. Ночь

Москва, проспект Вернадского

Занятия кун-фу поневоле подтягивают тело до сносных кондиций, да и километры, что она, хотя бы через день, одолевала бегом, тоже работали на стройность.

Длинные ноги и узкая талия, плоский живот и тугая грудь — не всякая женщина, дожив до тридцати с лишним лет, могла похвастаться подобной, откровенно девичьей фигурой.

А Бориса она восхитила — губы Елены дрогнули, намечая смутную улыбку. Она лежала рядом с замначальника ПГУ, уложив голову на его сильное плечо.

Признаться, она ожидала худшего, но никакой рыхлости или непременного брюшка — всё у Иванова было ладным, плотным, налитым здоровьем и скрытой мощью.

Порой Елена у самой себя выспрашивала, не придумана ли ее любовь? Нет, увлечение наличествовало — ее неудержимо тянул к себе этот очень спокойный и выдержанный, умный и опасный человек. Впрочем, иногда выдержка ему изменяла…

Когда Борис чувствовал, что подпадает под ее обаяние, он начинал смешно злиться. Совсем как тот мальчишка, всерьез полагавший, что нипочем не влюбится в этих противных девчонок…

Фон Ливен дремотно потянулась. Одеяло она сбросила, но тепло от батарей под окном наплывало невесомым облаком уюта.

— Чего не спишь? — невнятно пробормотал Иванов.

— Да так… — Елена подвинулась к мужчине поближе. — Дремлю… Тебе было хорошо со мной?

— Очень. В мои-то годы… Красавица и чудовище!

— Ой, скажешь тоже… Между прочим, бальзаковский возраст как раз мой и есть. А ты у меня красивый, в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил!

— Ага! — фыркнул генерал-лейтенант. — Только без пропеллера в… э-э… на спине.

Похихикав, поерзав, фон Ливен устроила голову на широкой волосатой груди.

— Наверное, мы оба думаем про одно и то же… — вымолвила она.

— Почему мы вместе? И на что это похоже?

— Угу… Коварная миледи соблазнила д`Артаньяна…

— Ну, здрасте! — воспротивился Иванов с притворным негодованием. — Равнять меня с рядовым мушкетером! Хотя бы с графом де Тревилем — еще куда ни шло…

— Ладно, ваше сиятельство, согласная я… — помолчав, Елена сказала серьезным тоном: — Боря, вот честное слово, мне от тебя ничего не нужно. Можешь не выдавать свои тайны. Я не буду уныло и нудно требовать план аэродрома, как шпион Гадюкин — помнишь такого? Мне нужен ты сам, о натюрель, хотя бы изредка — раза два в недельку… И всё!

Генлейт засопел, а его рука бережно легла на грудь женщины, оглаживая, и теребя набухавший сосок.

— Давай еще? — томно вытолкнула фон Ливен.

— Давай!

Воскресенье, 27 января. День

Московская область, Малаховка

— Опять ты без «броника»! — забрюзжал я, углядев распаренного дубля, скармливавшего дрова прожорливой печи.

— Вот, и я ему твержу постоянно! — подхватила Ленка. — А он не слушается!

Голоногая Браилова в одном халатике оживленно суетилась на кухне, поминутно улыбаясь: счастье, стой!

— А сам-то! — буркнул Браилов с долей смущения в голосе.

Я молча расстегнул куртку, демонстрируя бронежилет.

— Еще не вся пыль осела, — сказал спокойно. — Коли не вышло спереть чертежи, будут пытаться угробить и хронокамеру, и Миху Гарина.

— «Так не достанься же ты никому!» — криво усмехнулся двойник, и деланно рассердился: — Что ж мне теперь, и спать в «бронике»?!

— Ну, он же до пояса, — с серьезным видом сказала Лена.

— И что?

— Мешать не будет! — девичьи губы изогнулись в хулиганской улыбке.

Прыснув, я заговорил с постным выражением лица:

— Вот, приедешь в Академгородок, справишь новоселье… где-нибудь на тринадцатом этаже, тогда ладно. Пришел домой — снял доспех. Ну, если, конечно, напротив высотки нет, и снайперу засесть негде…

— Всё, всё! Обещаю и торжественно клянусь! — голос Браилова утих до того, что я еле разобрал сентенцию в духе «достали уже…»

— Мальчики-и! — послышался девичий голос. — В комнату не заходить, мне надо переодеться.

— А не заходить кому? — живо поинтересовался я. — Ему или мне?

— Обоим!

— А ты куда? — растревожился дубль.

— Ну, надо же чемодан купить… И сумку побольше!

Вслушиваясь в шелесты и шорохи, я склонился к Браилову, подбрасывавшему поленья в гудящую топку, и спросил вполголоса:

— Ну, и как? Доволен? — моя голова качнулась в сторону комнаты.

— Она хорошая, — тихо ответил двойник. — И очень хорошенькая. И всё понимает. Даже слишком. Ложимся вчера, а она раздвигает ноги… с таким выражением, будто извиняется. Прости, дескать, что не... не Рита!

— Вы чего там шепчетесь? — донеслось из-за огромной печи.

— Тебя обсуждаем! — отозвался Браилов.

— Я вот вам дам…

Дубль уже рот открыл, готовясь дать подходящий ответ, вернее, задать игривый вопрос, но я опередил его, показав кулак. Нишкни, мол.

Румяная от смущения, но все такая же счастливая, Лена заглянула в кухню, шутливо грозя пальчиком.

— Ну, всё, я пошла! — заметив мое движение, она заспешила, накидывая шубку: — Нет-нет, не надо никого подвозить! Электричка скоро. Пока, пока!

Простучав каблучками, девушка захлопнула за собой дверь.