Целитель #09

Дольше всего продержался северо-восточный угол главного здания. Он торчал, обсыпаясь цементной крошкой, скидывая столы и шкафы, но вот черными змейками скользнули трещины, и бетонный утес плавно упал, раскалываясь и погребая Зенитную башню.

Еще раз вздрогнула твердь под ногами, и осела тишина. Лишь дымили развалины, да медленно оседало облако праха.

— Разбомбили, суки… — процедил Иваненко. — Ладно, запомним.

— И взыщем! — гневно воскликнула Наташа, сжимая кулачки.

Вечер того же дня

Москва, улица Строителей

Начало темнеть, когда я подъехал к «красному дому». В теле скопилась усталость, какая бывает на подъеме в гору — изнемогший, ты задыхаешься, руками упершись в дрожащие колени, но надо, надо дойти до вершины! Там лагерь, там костер и горячая похлебка… Ну, не ночевать же на крутом склоне! Укатишься ишшо…

Вздохнув, я покинул машину. Дотелепался до лифта, поднялся к себе, открыл дверь своим ключом…

Из-за прикрытых дверей гостиной доносились голоса и тихая музыка. Я состроил недовольную гримаску.

Нет, гости мне по нраву, но сегодня тянет к покою и тишине.

Из кухни выглянула Рита. Обрадовалась, зашлепала тапками.

— Привет! — девушка прижалась, и понимающе глянула в глаза. — Устал?

— Да так… — я неопределенно покрутил кистью. — Жить можно, — и добавил, не соврав: — Институт к переезду готовится.

— А-а… Тогда понятно. А у нас гости!

— Да чё ты! — донеслось возмущенное восклицание из гостиной. — А то я не знаю!

— Динавицеры пожаловали, — фыркнул я.

— Пошли, я тебе больше всех наложу! Я жаркое соорудила в скороварке — и открыла банку маминых помидор…

— Скорее накладывай, а то знаю я этого Изю! Снаружи дрыщ, а влезет, как в троих…

Рассмеявшись, Рита взяла меня под руку, и мы явились народу.

— Привет! — небрежно помахал я. — Изя, тебе надо умерить потребление сдобы. Вон, глянь на Алю! Видишь, к чему приводят булочки?

Альбина засмеялась. Живот у нее округлился весьма заметно, жестоко расправившись с тонкой талией.

— А я-то думаю! — завопил Динавицер. — И чё это ее так разнесло? А оно вон чё…

— Ой, ну ты, как скажешь! — неодобрительно покачала головой будущая мамочка.

— А чё? Худеть надо!

— В марте похудею, — пробурчала Аля. — Представляете, он хочет назвать дочку Соней!

— А шо? — ухмыльнулся Изя, дурачась на одесский манер. — Мине сдается, таки гарное имя!

— София! — огласила Рита, взмахивая руками.

— Софи, — молвил я с улыбочкой. — Звучит!

— Думаете? — неуверенно промямлила мадам Динавицер. — Ну, не знаю…

— Что-то мы с вами заболтались! — моя ненаглядная вооружилась большой ложкой, и стала раскладывать жаркое по тарелкам.

А я откинулся в кресле, чувствуя себя, как тот бассейн из задачки — в одну трубу выливались тревоги, а в другую набирались новые силы и новые идеи. Враги празднуют победу? Пускай повеселятся перед ответкой!

— А выпить? — подластился Изя.

— По чуть-чуть! — Аля строго свела пальцы щепоткой.

— Конечно, конечно! — закудахтал будущий папочка, и разлил коньячок по мелким рюмашкам.

— А «пузатику» — полный бокал! — ослепительно улыбнулась Рита, плеская из кувшинчика яблочный сок. — Мишенька, с тебя тост!

Я не стал мудрствовать:

— Ну, за Софи!

Понедельник, 4 февраля. День

Москва, Кремль

Иванов слегка припоздал на совещание. Иными словами, явиться первым и переговорить с Ю Вэ наедине не получилось.

Пришлось смиренно занять место за длинным столом для заседаний, и ждать удачного момента.

Борису Семеновичу было стыдно за разнузданность чувств, за раскирдаш в мыслях, но сегодня все его решения должны сойтись с ответами в конце задачника.

— Здравствуйте, товарищи, — сдержанно поздоровался Андропов, и сел за свой стол. «Рогатые часы» по-прежнему занимали его краешек, и Брежнев хмыкнул, косясь в сторону «наследства».

Рядом с председателем партии, хмуря седые брови, что-то чиркал на листочке Суслов, а Косыгин, будто бы случайно, подглядывал за его округлым почерком.

Иванов скромно сидел в сторонке, занимая место для приглашенных, но отсюда было легче наблюдать за первыми лицами страны, хотя в кабинете Президента СССР собралась едва ли треть состава Политбюро.

Зато Цвигун здесь, и Устинов, и Громыко…