Целитель #10

— Именно! — с непривычным для него жаром воскликнул министр иностранных дел. Вернув лицу бесстрастие, он церемонно доложил: — Юрий Владимирович, ваше послание передано товарищу Хуа.

Суслов одобрительно кивнул, а прочие запереглядывались.

— Открою тайну переписки! — президент тонко улыбнулся. — «Во первых строках своего письма», как обычно начинал мой отец, я изложил вкратце предысторию конфликта, упомянул про недовольство уйгуров в Синцзяне вообще, и на правобережье Иртыша в частности, про монголов, что ропщут в Барге — это там, где как раз протекает Керулен — и сделал Хуа Гофэну предложения, от которых тот не сможет отказаться. О чем речь? Во-первых, я готов признать товарища Хуа вождем всех компартий мира, кроме тех, что находятся у власти…

Шепотки закружились по Ореховой комнате.

— Да, — усмехнулся Андропов, — этого даже Мао не добился! Заодно я готов передать все коммунистические партии капстран на окормление пекинской казны…

Шепотки сменились сконфуженным хихиканьем, даже Михаил Андреевич выдавил улыбку.

— Во-вторых, почему бы Москве с Пекином не разделить мир на сферы влияния? — невозмутимо продолжал Юрий Владимирович. — Отдадим китайцам пол-Африки, изрядный кусок Латинской Америки, часть арабских государств, хоть всю Западную Европу, плюс Австралию с Новой Зеландией. Берите, не жалко! А за это, за всё мы нормализуем отношения с КНР, начинаем торговлю, культурный обмен, то, сё… В общем, «русский с китайцем — братья навек!»

Как Андропов и предполагал, члены Политбюро с головой окунулись в споры, лишь бы унять сомнения или выгадать от грядущего передела, но сам он хранил олимпийское спокойствие.

Сферы влияния — иллюзия, ибо «мягкая сила» просочится даже сквозь «железный занавес». Но если Китай жаждет примерить платье голого короля, то пускай! Почему бы и не восхититься влиянием, которого нет? Чем бы дитя не тешилось…

Перевесившись к Иванову, президент шепнул:

— Борь, ты Мишу звал?

Борис Семенович наклонился и кивнул:

— Он здесь, Юр, во дворе скучает. Пригласить?

— Нет-нет, сам спущусь. И так с утра сиднем сижу! Прогуляюсь хоть…

* * *

Пульс Москвы участился за последние годы, на улицах уже смыкались первые «пробки», но стены Кремля по-прежнему хранили невозмутимость, сдерживая напор времени.

На аллеях изредка попадались военные, козырявшие Верховному, или служащие с пухлыми портфелями. Однажды прошелестела шинами «Чайка». И тишина…

— Всё хотел спросить… — улыбнулся Андропов, поблескивая очками. — Миша, как вам новое лицо?

— Нормально, — Гарин дернул уголком утончившихся губ. — Рита бурчит… в шутку, надеюсь, что теперь больше внимания достается не ей, а мне! Нормально. Нет, правда. Я теперь хожу, как невидимка! Миша Гарин будто исчез… или я словно в маске… Нет-нет! Маска, личина — совсем не то! Грим — это обман, его могут раскрыть, а тут — лицо! Мне сейчас гораздо спокойней. Кому надо, те знают, кто я. А кому не надо… Пусть ищут!

— Ну, что ж, тогда и я спокоен. М-м… Я вот о чем хотел с вами поговорить, Миша. Вы же у меня как бы советник! Денег на науку мне не жалко, но все же дайте мне хоть пару весомых аргументов. С Арзамасом-16 или Загорском-6 всё ясно и понятно. А Щелково-40?

Михаил подумал, размеренно шагая.

— Хронофизике едва год, — медленно проговорил он, — и похвастаться нам особо нечем. Ну, да, забросы в будущее, забросы в прошлое… На несколько минут! Это несерьезно. А что дальше… Пока что я не вижу возможности для путешествий во времени на сто лет тому назад или вперед. Даже на год, на месяц! Слишком много на это уйдет энергии. Уймища! Прорва! Может, и есть какие-то обходные пути, но мне они пока неизвестны. Впрочем, локальные перемещения лишь одно из направлений. Еще мы работаем над так называемым «двигателем времени». Как бы вам… Ну, если просто, то время, вернее, ход времени является физическим процессом, несущим определенную энергию. И существует принципиальная возможность создать хронодинамическую систему для получения этой энергии.

— О, это уже нечто материальное и понятное! — оживился Юрий Владимирович. — А еще что?

— Еще? — Миша задумчиво глянул на верхушки кремлевских елей. — Ну, например, инверсия времени… м-м… движение времени в обратную сторону.

— Контрамоция? — щегольнул президент.

— Она самая, — Мишины губы дрогнули улыбкой. — А ускорение времени? Или замедление? И потом, нельзя говорить исключительно о времени, его не получится отделить от пространства!

— Континуум, — глубокомысленно выдал Андропов.

— Именно! Мы уже потихонечку изучаем сопредельное бета-пространство, и даже понятия не имеем, к чему это вообще может привести. Такое впечатление, что вселенная расширилась вдвое! Или втрое, вдесятеро! Да кто ж его знает, сколько их всего, совмещенных, взаимопроникающих миров? А разберемся с гиперпространством — и можно будет всерьез говорить о межзвездных экспедициях, о нуль-транспортировке… — Гарин хмыкнул, качая головой. — Пока это даже не планы, Юрий Владимирович, а мечты, ученые хотелки. Можно, конечно, рядом с нашим НИИ Времени выстроить Институт физики пространства…