Целитель 11 (СИ)

За оградой раскинулись владения 536-го зенитно-ракетного полка. Сами ракеты отсюда не увидишь, пусковые установки скрыты за валами капониров, зато на фоне слабого зарева, встававшего над вечерним Душанбе, просматривались, хоть и смутно, насыпные курганы. Русские загнали на них приемо-передающие кабины-кунги кругового обзора. Те раскорячились на колесах, и неутомимо вращались, удерживая антенны локаторов. Левее вырисовывались радиовысотомер и запросчик.

Каххар Набиев облизнул сухие губы. Страх скручивал внутренности, будто завязывая кишки в узел. Зря, зря он полез в полевые командиры, но выбор-то какой? Не будешь в активе — не видать тебе долларов! Всё приберет жирный, жирнючий Гафур по кличке «Тощак», а твой удел — жрать черствые лепешки, да мечтать о трюфелях под коньячок, столетний, как минимум…

Каххар оскалился. Нет уж, худышка, обойдешься как-нибудь! А уж он-то свое урвет…

Блеснул свет прожектора, и Набиев мгновенно сунулся лицом в траву — луч пробежал мимо, выбеливая бурьян.

— Каххар-джан! — громко зашептал Расул, и сразу повеяло чесноком. — У руси отбой!

Набиев подтянул руку — волосатое запястье обжимал серебряный браслет «Тиссо» — часами его наградил куратор из самой Америки.

— Ждем пятнадцать минут, — важно сказал он, — и выдвигаемся!

— Понял, Каххар-джан…

Оттикала четверть часа, и тихий свист послал вперед группу разграждения. Неуклюжий Расул преображался в эти минуты, становясь ловким и гибким. Защелкали кусачки, зашуршала колючая проволока…

— Вперед!

«Воины Аллаха» торопливо проползли на территорию военчасти, волоча за собой гранатометы. Группа прикрытия Хакима шуршала в стороне, тихонько лязгая затворами «калашниковых». Сам Хаким возился с излюбленным «ручником».

— Работаем!

Джихадисты разбежались, низко пригибаясь к земле. В темноте сверкнули слабые вспышки бесшумных пистолетов — снимали часовых.

Из темноты выдвинулся молчаливый Махмуд, глянул вопросительно.

— Действуй, — вытолкнул Набиев.

Махмуд даже не кивнул — нырнул в ночь, и пропал. Каххар зябко передернул плечами — этого равнодушного убийцу он и сам побаивался. Но надо же кому-то исполнять грязную работу! Например, вырезать спящих рядовых в казарме, начиная с дневального…

Полчаса — и все заняли свои позиции.

«А вот теперь — пошумим!» — ухмыльнулся Каххар, полагая, что изгиб его тонких губ выглядел бы зловеще при свете дня.

На фоне темной приземистой казармы вспыхнул огонек спички. Замерцал, описывая круг, и потух.

— Аллах акбар!

Короткий грохот выстрелов смел тишину. Пьяно вихляясь, пролетели гранаты, и рванули, просаживая тонкие стенки кунгов. Вспышка взрыва запечатлела, как клонятся и падают решетки локаторов. Из выбитых дверей кабины вырвалось пламя, его суетливое колыханье осветило место битвы.

Автоматная очередь, застрочившая из ночной черноты, поразила троих. Взвизгнул Саид, ломаясь в поясе. Упал Абдулла.

— Руси! Руси!

Проклиная всё на свете, Набиев вскинул гранатомет, и выстрелил по кунгу радиолокаторного запросчика — стреляли оттуда. Взрывом вышибло боковую панель, кудрявый сполох огня осветил вскочившего стрелка. Грохнул «Кольт» Махмуда, и «руси» упал, роняя «калаш».

Успокаивая тарахтящее сердце, Каххар приблизился к врагу. Тот был еще жив — сидел на земле, раскинув ноги, прислонившись к колесу кунга, и зло щерился, рукой зажимая распоротый живот.

— Заполучил, русский свиноед? — оскалился Набиев, замечая неподалеку Махмуда с Расулом.

— Ч-чурки… — заклекотал руси. — Заполучи, фашист!

Свободная рука смертельно раненого человека дернулась в последнем махе. Каххар ощутил поганое тепло между ног — кишечник опорожнился от мгновенного ужаса — но почувствовать стыд не успел. Заляпанная кровью «лимонка», посверкивая ребристым рифлением, взорвалась.

Четверг, 4 июня. Ночь

Пакистан, Пешавар

Седьмой час полета вымотал весь экипаж. Наверное, именно поэтому командование разбило маршрут надвое. С Диего-Гарсии в Пакистан, на «аэродром подскока», а уже оттуда — к цели.

«Стратофортресс» мог вполне долететь до чертова Тюратама, разбомбить чертов космодром, и вернуться, но в Вашингтоне побоялись «человеческого фактора»… К тому же, надо было убедиться, что отряды джихадистов нейтрализуют ПВО. Иначе не фиг «вторгаться в воздушное пространство СССР»…

Мак-Рэшли уныло вздохнул. Он терпеть не мог ночных посадок, но выбирать не приходилось.

Полный мрак вокруг, вверху и внизу, и только редкая россыпь огоньков наискосок — военная база в Пешаваре угодливо подстелила плохо освещенную взлетно-посадочную полосу.

— Корбен, набор две тысячи футов влево.

— Понял вас.

— Правым разворотом, курс первоначально ноль-три-ноль.

— Вас понял. Уточни схему захода.

— Набирай эшелон сто восемьдесят.

— Набираю.

— Слабый ветер на эшелоне сто восемьдесят, — донесся корявый английский с базы. —. Видимость восемь миль. Сцепление ноль запятая семь.

— Информацию принял.

— Расчетное снижение… Снижаюсь тысячу двести.

— Работайте с посадкой. Удаление тридцать, правее двести.

— Подходи к глиссаде!

— Понял… Вошел в глиссаду, шасси выпущено. К посадке готов!