Целитель

— Мы начнем спорить прямо здесь, в дверях, или сначала все же зайдем внутрь? — Я заставил себя улыбнуться. — Я пришел не затем, чтобы спорить, — признался я. — Спасибо, что согласилась встретиться со мной.

Теперь улыбнулась Лаура. Ее улыбка была воинственной, испытывающей.

— Да я в любом случае рада тебя видеть.

Она жестом пригласила меня войти и проследила за тем, чтобы я не забыл закрыть за собой дверь.

Лаура была одета в том же, не меняющемся со временем стиле, как и раньше: элегантный свитер серого цвета со сложным воротником, который был уложен спереди в несколько слоев, длинная твидовая юбка и светло-коричневые кожаные ботинки на высоком каблуке, которые делали ее выше меня.

Ее кабинет находился в самом конце коридора, вдоль стен стояли полки полные книг, журналов и газетных стопок. В комнате было узкое окно, через которое можно было увидеть кусочек стены здания напротив. Было трудно поверить, что даже амбициозный профессор литературы мог почерпнуть что-то для себя из подобного вида.

Лаура села за стол, а я устроился на предназначенном для посетителей месте — зачехленном диване, наверное самом узком из тех, что мне довелось видеть. Хотя мы находились друг от друга так далеко, насколько позволяли размеры кабинета, это расстояние не превышало полутора метров. Лаура с любопытством смотрела на меня широко раскрыв глаза.

— Теперь ты поэт.

Я ответил не сразу. Я смотрел на нее и вспоминал, как нравилось мне когда-то просто сидеть рядом и смотреть на нее, пытаясь хоть немного проникнуть в тайны этой загадочной женщины. Возможно, никаких тайн не было и они существовали только в моем воображении.

— А ты — профессор литературы. Так и должно быть. Ты всегда была немного более целеустремленной, чем я.

— А ты не растерял своего сарказма, — парировала Лаура.

В этой перепалке не было никакого смысла. Ее быстрые ответы, как и прежде, ставили меня на грань поражения. И было что-то еще. Глядя на свою потерянную любовь, я понял, как дорожу теперешней.

— Прости, — извинился я. — Я хотел сказать, что рад за тебя. Честно.

— Спасибо.

Она смотрела куда-то вдаль.

— Самый молодой профессор литературы за всю их историю, — пояснила Лаура, — к тому же женщина. Это было не просто.

— Я в этом уверен, — подтвердил я.

— Для этого нужны крепкие локти, — продолжала она. — Но я уверена, что ты помнишь об этом. Сильные, острые локти. В буквальном смысле.

Я улыбнулся в ответ, показав, что да, помню. Я не хотел, чтобы за этой улыбкой она заметила укол боли, который я вдруг испытал. Ведь я успел заметить бриллиантовое кольцо у нее на левой руке. Я указал на него:

— Ты замужем.

Она даже не взглянула на кольцо.

— Самули умер год назад. Туберкулез.

— Прости.

— У нас сын Отто. Ему тринадцать лет.

— Это прекрасно. Поздравляю.

Неужели все встречи спустя двадцать лет так же полны напряжения, ловушек и скрытых мин? Лаура снова посмотрела на меня.

— Значит, ты действительно стал поэтом, — снова сказала она.

— Ну, после нескольких неудач.

— К сожалению, я не…

— Все в порядке, — успокоил ее я. — И никто не читал. Они вышли тиражом всего по паре сотен экземпляров. У таких книг очень узкая аудитория. К тому же это было еще до того, как все началось.

Мы посидели молча примерно минуту.

— Ты когда-нибудь задумывался над тем, что могло бы быть, если бы все пошло по-другому? — спросила она, и этот вопрос застиг меня врасплох.

Я пожал плечами.

— Как «по-другому»? — спросил я. — Между нами или вообще?

— Во всех смыслах, — ответила Лаура. — Совершенно не так. Если бы у всего оказался счастливый конец.

Я посмотрел на нее. Правильно ли я ее понял? Неужели она сомневается, что сделала верный выбор. Если это так, то такой Лауры я никогда прежде не знал.

— Не знаю, — проговорил я. — Может быть, это и был счастливый конец.

— Может быть.

— Лаура, — позвал я, заметив, что женщина все глубже погружается в свои мысли. — Я хотел бы поговорить с тобой о чем-то очень важном. Моя жена пропала. И ты можешь мне помочь. Я ищу человека по имени Паси Таркиайнен.

На ее лбу стала заметна пара глубоких морщин, уголки полных губ опустились. Я помнил это выражение лица.

— Я не совсем понимаю… — отреагировала она так, как я и ожидал. — Твоя жена сбежала с Таркиайненом?

Я покачал головой и понял, что делаю это гораздо спокойнее, чем сделал бы двадцать лет назад.

— Если и так, она сделала это не добровольно. Ты ведь помнишь его?

— А кто его не помнит? — ответила Лаура быстро, и голос прозвучал взволнованно. — Каждый помнит Паси Таркиайнена. Он был харизматичным молодым студентом, активистом и борцом за окружающую среду. В крайней степени самоуверенным и, не стану отрицать, чрезвычайно приятным. Сейчас, оглядываясь назад, должна признать, что он был прав в том, что положение было очень серьезным. Но его методы…

— Я слышал о его методах, — перебил я. — И, возможно, именно с ними связано то, что моя жена пропала, когда стала искать встречи с ним.

— Неужели Паси, то есть Таркиайнен… — Лаура посмотрела мне в глаза, подыскивая нужные слова. — Он что-то совершил?