Целитель

— Что же ты натворил. Я бы превратил их жизнь в ад, они сами сдохнуть хотели бы. А теперь…

— Есть шанс, что меня не найдут? Если та женщина меня не знает…

— Нет у тебя шанса. Твои отпечатки есть у нас в базе данных. Когда в милиции по своим проверят, отправят к нам запрос. Я удалить их не смогу. Так что самое позднее завтра тебя будут искать. Где пистолет взял?

— Неофициальная версия — купил на рынке.

— Не пройдет. Но для тебя большой роли это не играет. Как минимум десятка светит, но могут и пятнадцать натянуть. За явку с повинной возможно чуть скостят. Время еще есть подумать. Сейчас попробую узнать, некоторые контакты остались.

Звонит по нескольким номерам, везде видимо новости неутешительные, хмурится еще больше. Заканчивает разговор, закуривает.

— Нет у нас времени. Тебя уже ищут, он назвал тебя той девке, что в машине была, перед тем как выйти. Нужно сдаваться Саша. Добровольная явка учтется. Будем держаться версии убийства по неосторожности — до трех лет или исправительные работы. Есть у меня хороший адвокат знакомый. Шансы небольшие, но сделаем всё возможное.

— Выбора у меня нет. Поеду сдаваться.

— Я отвезу. И проконтролирую, чтобы правильно оформили. Ничего не бойся, я буду держать всё под контролем. Выпрошу еще пару недель отпуска.

Дежурный в УВД даже не удивился. Я думал, мне сразу наручники наденут и в камеру. Нет, сижу за столом, пишу признание. Спокойно так, как будто на работу устраиваюсь… на десять лет. Дописал, расписался в журнале, попрощался с Сергеем Николаевичем.

— До утра в КПЗ посидишь, завтра со следователем будешь общаться — после очистки содержимого карманов дежурный лейтенант отводит в камеру. Там три человека спит. Ложусь, пытаюсь уснуть. Не получается, мысли стучат в голову. Тюрьма, зона, ничего не изменишь. Прощай учеба, врачом мне не быть. И всё из-за своей тупости. Не смог даже отомстить как надо. Только к утру немного задремал. К следователю повели рано, не терпится им преступника допросить.

Заводят в кабинет, три стола, четверо человек, все в гражданке, одна из них женщина. Смотрят на меня с интересом.

— Садитесь сюда — указывает один, самый старший на вид — я следователь Костюк Иван Андреевич, буду вести ваше дело. Вы обвиняетесь в преступлении согласно статьи 101 УК УССР.

Допрос продолжался часа два. Я ничего не скрывал, кроме происхождения пистолета. Мою версию о покупке на рынке следователь записал без возражений, попросил уточнить место и приметы продавца. И вообще вел себя со мной предельно вежливо, что вызывало неясную тревогу. Просто задавал вопросы и записывал всё, как я скажу. Потом будут ловить на несоответствиях. Мне дали подписать, я внимательно всё прочёл. Дословно.

От следователя ведут уже не в КПЗ. Проходим через подземный переход в другое здание, вероятно СИЗО (следственный изолятор) меня записывают, заставляют догола раздеться, обыскивают одежду, заглядывают в рот и в задницу. Потом ведут к врачу. Осмотр ограничивается поиском вшей и вопросом о жалобах. Дальше выдают постельное и конвоир ведёт в камеру. Почему-то я ожидал, что поведут вниз, в подвал. Наоборот, поднимаемся на третий этаж. Везде решетки, замки. Угнетающе. Возле камеры команда «к стене», открывает дверь. Я замешкался, вспомнилось читанное когда-то, как при входе в камеру стелют перед новичками полотенце и нужно вытереть об него обувь. В результате получил сильный толчок в спину и в камеру буквально влетел. Оглядываюсь назад — никакого полотенца нет.

— Здравствуйте… — Второе слово на ум не пришло. Товарищи не скажешь, мужики для кого-то обидно будет. Никто не ответил, хотя все смотрят на меня. Камера большая, три ряда двуярусных нар, человек двадцать примерно. Что дальше делать? Робость показывать нельзя.

— Где мне можно расположиться?

— Ты думаешь, что на пляже? Расположиться! — ржет один, длинноносый, на голом торсе уйма татуировок. Смех подхватывает еще несколько человек, но не все. — Вот где стоишь и располагайся, поближе к параше.

Со словами тут нужно осторожно. За неправильное слово и убить могут. Пытаюсь вспомнить как на сленге старший в камере. Смотрящий? Староста?

— Кто старший? — не вспомнив решаю не умничать. Всё равно видно, что первоходок.

— Двигай сюда — доносится из угла. Завешанные одеялами нары скрывают говорящего.

Прохожу на голос. Там четверо играют в карты.

— Представляйся — Коренастый мужик, лет так за сорок, лениво бросил на меня взгляд.

— Александр — как представляться понятия не имею. Смотрят, явно ждут еще чего-то.

— Кликуха, если есть, что шьют — подсказывает один из игроков.

— Лекарь — вспоминаю, как обозвал Арсен — обвиняют в убийстве.

— Кого мочканул Лекарь? — в голосе уже интерес.

— Сына прокурора. Селезнёва.

— Да? По пьяни?

— Нет. Трезвый. Он мою девушку хотел изнасиловать.

— В сознанку идешь?

— Да, свидетель видел. И ствол с отпечатками обронил.

— Где волыну раздобыл? — смотрю на него, такие вопросы тут задавать вроде как не принято, как бы вежливее ответить…

— Где брал, там уже нет.

— Первая ходка? Кличку кто дал? Или сам придумал?