Целитель. Кровавое Благодаренье

— Скажу сразу — это вовсе не похищение, как утверждали ваши друзья в интервью щелкоперам из «Гардиан». Вас задержала служба «МИ-6» по… скажем так… по убедительной просьбе из Вашингтона. Американцы требовали вашей экстрадиции по совершенно надуманным предлогам, пока товарищ Эгон Кренц лично не позвонил президенту Картеру, и не поинтересовался, на каком основании задержан гражданин ГДР Михаэль Шлак… — Иван Иванович хитро усмехнулся. — В общем, Михаил Петрович, суета затеялась неслабая. Не буду излагать детали, лучше перейду к главному. М-м… Вы знакомы с Михаилом Браиловым? Скажу сразу, — перебил он сам себя, — меня отчасти посвятили в подробности известных вам дел и миссий, засекреченных под грифом «Особая папка. Закрытый пакет»… Признаюсь, я впервые в жизни столкнулся с подобным уровнем секретности! М-м… Так как?

— Да, я знаком с Браиловым, — спокойно ответил я.

— А, скажите… — вице-консул зорко глянул мне в глаза. — В тех областях науки и техники, которые вам… м-м… хорошо знакомы, Браилов имеет вес?

Не отводя взгляда, он подсунул мне карточку с коротким текстом: «Помещение прослушивается! Необходимо представить Браилова, как классного специалиста!»

— О, да! Конечно! — внушительно заговорил я. — Михаил Браилов — профессионал высочайшего класса! Признаюсь, когда я навестил Михаила в Новосибирске, то даже позавидовал его креативным способностям — мою громоздкую установку Браилов уменьшил вдвое, и по размерам, и по весу, а мощность при этом возросла на треть!

Суетливо вытащив коротенький, сточенный карандаш, Иван Иваныч начеркал: «А на самом деле?»

Перехватив огрызок, на грани которого уместилось выдавленное «ТАКТИКА», я выписал большой нуль. Успокоено кивнув, вице-консул затянул:

— Впечатляет… Ну, что ж, Михаил Петрович… Американцы предложили нам сделку. Они согласны простить вам некоторые… м-м… недоразумения, произошедшие ранее, а заодно и те, что имели место в последние недели… Скажу сразу — они хотят обменять вас на Браилова! — перевернув карандашик резинкой вниз, он взялся ожесточенно стирать написанное. — Если вы согласны, обмен произойдет послезавтра на границе ФРГ и ГДР, на мосту через Эльбу.

— Согласен, — вытолкнул я, и мило улыбнулся.

Среда, 24 апреля. День

На границе между ФРГ и ГДР

Во вторник я умаялся скучать — бродил по комнате туда-сюда, а всех развлечений — думать и есть. Лопать и соображать.

Зато в среду всё завертелось с самого утра. Меня вывезли на какой-то аэродром, и посадили в белый «Дассо-Фалькон». Кроме блондина с брюнетом, со мной летела еще пара военных в штатовской форме, молчаливых и вялых. Видимо, не опохмелились.

Сели мы в Гамбурге. Размяться, как следует, не успели, как подкатили три черных «Мерседеса». Пересадка.

Гнали не особенно. За окнами мелькали аккуратные домики, аккуратные заборчики, аккуратные деревца… Даже лужи поражали своей педантичной размеренностью.

Ближе к границе машины сбросили скорость, а вот уже и ажурное плетение моста Эльббрюкке зареяло.

«Щит и меч!» — дернул я уголком рта.

Миновав посты и очередь вагонообразных фур «Совтрансавто», «Мерседесы» вкатились на мост и притормозили недалеко от белой поперечной линии. Граница. Фронтир.

Сошлись Запад и Восток…

С «нашего» берега подъехали три черных «Чайки» ГАЗ-14.

— Выходи, — буркнул цыганистый агент МИ-6.

— Auf Wiedersehen! — бросил я на прощанье, негромко клацнув дверцей.

Признаюсь, слабость в ногах чувствовалась. Кончалась моя затянувшаяся Одиссея, вот-вот переступлю заветную белую черту…

Из «Чайки» вышел Браилов, и я сжал зубы. Почти на самой границе мы остановились. Шурша плащом, Мишка смотрел с вызовом, с некоей глумливой опаской.

— Инна погибла, — выцедил я. — Ее убил твой связник.

— Сама виновата, — Браилов равнодушно шевельнул плечом.

По всем канонам жанра мне полагалось глянуть на него с холодным презрением, и молча топать до своих. Ну, нет…

Я резко ударил «Физика» в челюсть. Не сильно, чтобы не убить, но достаточно, чтобы извалять Мишку в дорожной грязи.

С холодным презрением глянул на копошащееся и стонущее чмо, и молча потопал до своих.

Мне навстречу выбрался сам Маркус Вольф, седой, но крепкий, однако шефа Штази обогнала Наташа. Пища от радости, она с разбегу обняла меня и принялась целовать, куда придется, со стоном приговаривая:

— Миленький… Любименький… Мишенька…

— Наташка… — я стиснул девушку, вдыхая запах ее волос, отдающих синнамоном и корнем аира. — До чего ж приятно тебя видеть!

— И щупать! — договорила Ивернева, хихикнув, а секунду спустя — всхлипнув.

— Геноссе Вольф, извините, — неохотно оторвавшись от Натальи, я крепко пожал протянутую руку.

— Ничего, ничего, — заулыбался Маркус. — Дамы вперед!

— Ой, поехали, поехали скорей! — затеребила меня девушка, и быстро пролезла на заднее сиденье «Чайки».

— Мне передали, Миша, — негромко проговорил Вольф, — что вы оценили Браилова, как полный ноль…