Целитель. Кровавое Благодаренье

Я заодно притворил дверь на кухню. Подсел к моим грациям, и забрюзжал:

— Никто не помнит, когда у Мариши день рождения?

— Где-то в июне… — задумалась Инна. — Второго июня, кажется. А зачем тебе?

— Да так, просто… Я дону Фернандо обещал, что его дочь не родит в семнадцать.

Подружки засмеялись, прикрываясь ладошками.

— Ну, да, — хихикнула Наташа. — Когда Маришку выпишут из роддома, ей как раз восемнадцать исполнится!

— Только бы не улетела рожать в свою Бразилию… — беспокойно заерзала Рита.

— Никуда я ее не отпущу, ни в какую Бразилию, — твердо пообещала Дворская. — Запру, как самая стервозная свекровь. Све-кровь… Это сокращенно, наверное, от «свернуть кровь»!

— А с паспортом у Маришки всё нормально будет? — снова растревожилась «главная жена».

— У нее пока что вид на жительство, — сказал я со значением. — Выйдет замуж за Васёнка — получит гражданство. Сразу куча проблем долой…

— Ты так зверски на него смотрел… — хихикнула Инна, прикрывая рот обратной стороной ладони.

— Я думала — всё! — фыркнула Рита. — Пипец котенку, как Юлька выражается…

— Ну, не убил же… — заворчал я. — Вот что, милые мои…

— Что, миленький наш? — ясно улыбнулась Наташа.

— Давайте… — мне удалось сосредоточиться со второй попытки. — Давайте квартиру на Малой Бронной оставим молодым. А вы переезжайте к нам.

— Сюда? — растерянно вскинулись Наташины бровки.

— Да нет, в Щелково.

— Правильно! — обрадовалась Рита. — У нас в доме восемь комнат — это, не считая мансарды!

— Ой, как здорово! — восхитилась Инна.

— Временно? — пролепетала Наташа.

— Да нет! — воскликнула Маргаритка. — Насовсем!

— Смотри, Наташ, — навалился я на стол. — Там садик рядом, места есть, узнавал уже… а скоро Лее в школу. И я еще Старосу идейку подкинул — пусть, говорю, «Нортроникс» пропишется в «сороковнике»! Ты не в курсе, но сейчас наш некогда закрытый город как бы наполовину приоткрывается. Институт Времени перевели в особо секретные объекты, а тот его корпус, что занимался сопредельными пространствами, вообще заблокировали наглухо. Даже мне, директору, чтобы пройти туда, нужно спецпропуск выписывать! Зато на остальную территорию — вход свободный! По предъявлению паспорта.

— Ну, я не знаю… — промямлила Ивернева, озираясь неловко и растерянно.

— Наташа… — мягко надавил я.

Девушка покраснела и опустила глаза.

— Я согласна…

Рита расчувствовалась, и отвернулась — бережно промокнуть глаза, чтобы не потекла тушь.

— Ну, всё, товарищи женщины! — закруглился я. — Пора баиньки, а то завтра рано вставать!

Словно подводя черту, одиннадцать раз гнусаво прокуковали часы.

Глава 16

Четверг, 10 октября. Утро

Москва, Старая площадь

Вчера я рано ушел из института, и долго бродил — по проспекту, бездельно заглядывая в магазины, по парку, шурша опавшими листьями и вдыхая подступающую прель. Я медленно успокаивался, приходя в зыбкое равновесие.

Меня потряс наш эксперимент.

Мы что сделали? Разобрали все три новых тахионных установки, сняли с них эмиттеры и навесили на запасную хронокамеру со склада, изрядно поломав головы над схемой когеренции — теперь в образец, как в мишень, били три сверхсветовых импульса залпом.

Фейнберг с Боуэрсом убеждали нас дуэтом, что когерентное излучение тахионов — чушь и ересь, а мы взяли и сделали!

Теоретически выходило, что сверхмощный импульс способен как бы «проколоть» псевдовремя, таинственную, странную сущность — и забросить мишень на десять, на двадцать лет в прошлое или в будущее! Вот я и предложил метод когерентной пульсации — названьице корявое, но емкое.

Осторожничая, мы увлеченно исследовали зону «прокола», буквально с игольное ушко. Собрали на коленке детектор, улавливали джет, цедивший хронокорпускулы, и радовались как дети. Затем осмелели, и поставили робкий опыт — забросили на минутную дистанцию в будущее мишень — потертый медный пятачок. Через «прокол», через дыру в псевдовремени — «полынью на реке Хронос», как пышно выразился Корнеев.

Киврин первым заметил странное явление, обозначив его «эффектом релокации». Опытовая мишень, как лежала в точке пересечения тахионных пучков, так и должна была там лежать, а она почему-то оказывалась в другом месте, порой и вовсе за пределами хронокамеры.

Неделю мы разгадывали эту загадку, пока не пришли к единому мнению — виной всему искривление псевдовремени. И нелинейность тем сильнее, чем больше дистанция заброса.

Переместил мишень на десять лет назад? Ищи ее в радиусе девяноста восьми километров! На двадцать лет? От нуля до трехсот кэмэ! Время с пространством чудили, как могли.